Кровь неба (в сокращении)

Первое бревно получилось плохо. Второе — еще хуже. Третье можно было выставлять на ярмарке, чтобы народ приходил поржать.

Ветер усилился. Судя по всему, собирался дождь. Я продолжал работать, но только принялся за четвертое бревно, на меня налетели осы — у них было гнездо на соседней березе. В ночь пожара дым их выкурил, да и от гнезда мало что осталось. Осы, как и я, собирались отстроиться заново, но их время вышло. И теперь эти очумевшие от холода насекомые, жить которым оставалось всего ничего, кинулись на меня.

— Вы что, спятили? Кыш отсюда! — заорал я, отмахиваясь.

Но одна ухитрилась укусить меня в щеку, и мое терпение лопнуло. И так-то день не задался.

Я уже собирался облить гнездо бензином и подпалить, но вовремя остановился. Стоит ли? Ну, полюбуюсь я видом горящего гнезда, уничтожу сотню ос. Они и так через неделю сдохнут. Я всю жизнь пытался усвоить одну истину: порой лучше оставить все как есть и не вмешиваться.

Полил дождь. Я продолжал работать.

Вернулся я сюда в 1987 году. Брак мой распался, из полиции я ушел — похоронив напарника и заработав пулю в грудь. Я приехал с намерением продать землю и шесть отцовских хижин, но делать этого не стал. Оказалось, что Верхний полуостров — это как раз то, что мне нужно. Места эти удивительно красивы, и одиночество тут правило, а не исключение. Я поселился в той самой хижине, которую в семнадцать лет сам помогал строить. Так проходили день за днем, и менее всего я ожидал, что мне предстоит встреча с прошлым. Но ничего нельзя знать заранее.

После работы пилой и топором у меня еще несколько часов дрожали руки. И отчаянно ныло плечо, из которого когда-то вытащили пару пуль.

— Как идет строительство? — спросил Джеки, пододвигая мне пиво.

— Не так быстро, как хотелось бы.

Он понимающе кивнул. Не сказал ни про то, что под зиму никто дела не начинает, ни про то, какой я идиот.

— Ты ведь знаешь, кто может тебе помочь, — бросил он.

Я это знал прекрасно. Отхлебнув пива из горлышка, я поставил бутылку на стойку, сказал:

— Пойду спать, — и удалился.

На следующее утро тело ныло по-прежнему, но ощущал я себя совершенно иначе. Я вдруг представил, что только помогаю пиле и топору, а они всю работу делают сами. Не бороться с деревом надо, а слушать его. И бревна начали вставать как положено. К обеду стены поднялись на два венца. Разумеется, поднимать их стало труднее. Видно, без лесов не обойтись. А это затормозит работу.

Наверное, Джеки был прав. Помочь мне мог только один человек. Но мне чертовски не хотелось его просить.

Мой отец купил землю по обе стороны от старой просеки, всего около пятидесяти гектаров. Он построил шесть бревенчатых домов и долгие годы жил то в одном, то в другом, а остальные сдавал: летом — туристам, осенью — охотникам, зимой — любителям езды на снегоходах. Когда я приехал и поселился в первом доме, то остальные тоже сдавал.

Через несколько лет кто-то купил небольшой участок рядом с нашим. Я испугался, не построят ли там трехэтажный коттедж, срубив все деревья — чтобы любоваться озером. Но этого не случилось. Новый сосед жил один и дом строил сам. Отцу, будь он жив, понравилось бы, как работает этот парень.

Вскоре мы познакомились. Когда живете рядом, это неизбежно. Я расчищал ему дорогу от снега, а он угощал меня олениной. Он вообще не употреблял спиртного, поэтому мы с ним не выпивали по вечерам, но была у нас парочка совместных приключений, а то, что он был индейцем из племени оджибве, никак не влияло на нашу дружбу.

До того самого дня, когда ему пришлось сделать выбор.

Я не слышал, как подъехал его грузовик. Пила визжала так, что я бы и танковую дивизию не услышал. А когда случайно взглянул на дорогу, увидел грузовик, а рядом с ним — Винни Леблана Красное Небо.

Я выключил пилу и отер пот со лба.

— Ты же так оглохнешь, — сказал он. — Где наушники?

— Засунул куда-то, никак не могу найти.

Он покачал головой и направился к сложенным бревнам. Как многие оджибве из Бей-Миллс, с первого взгляда он мало походил на индейца. Только скулы были чересчур широки и взгляд казался чересчур спокойным.

— Белая сосна, — сказал он.

— Естественно.

— Парочку из этих бревен я бы даже на собачью будку не пустил, — сказал он. — Это вот, например.

Винни поднял бревно. Он сантиметров на десять меня ниже и килограммов на пятнадцать легче, но я бы поостерегся с ним бороться. Он отнес бревно в сторону и швырнул в кусты.

— Это будет мусорная куча, — сказал он.

— Мог бы и не утруждаться, я и так знаю, где плохие.

Он подошел к дому, похлопал ладонью по бревну.

— Если знаешь, то зачем это положил? — спросил он.

— Ты давно заделался окружным инспектором?

На это он не прореагировал.

— А могу я тебя спросить, почему ты работаешь один?

— Отец тоже сам все строил.

— И что, он тоже начинал в октябре?

— Поставь себя на мое место, Винни, — сказал я. — Если бы твой дом сожгли, ты бы как поступил?

— Прежде всего я бы убил того, кто это сделал. — Он задумался. — Ты убил его?

— Нет, — ответил я.

— Но он мертв?

— Да.

— Ну и ладно… А потом я бы построил все заново.

— Этим я и занимаюсь.