Кровь моего врага

– Если впереди тропы нет, я самолично сброшусь прямо с этой скалы. Это лучше, чем спускаться к безумной нежити внизу, – тихо пробурчала она. Из-за спины не донеслось ни звука. Лишь шорох мелких камней под ногами Исаира и уже ставший привычным вой ледяного ветра. Ощущение собственной ничтожности усилилось вдвойне.

Ближе к полуночи беззвездное небо разродилось снегом, выстроив вокруг путников пушистую завесу. Вскоре снегопад превратился в настоящую бурю. Белые хлопья кишели в воздухе повсюду, они упрямо лезли в капюшон и рукава, где таяли, усиливая холод. Яростные порывы ветра то прижимали к скале, вдавливая в лед, то сносили назад, вниз по тропе. Прижавшись спиной к склону по примеру Исаира, Мадея с ужасом различила рокот камней над головой. Мгновением позже в паре шагов от нее белым монолитом возник гигантский сугроб, отрезавший путь назад. Зловещий рокот продолжался. Мимо со свистом проносились булыжники, срывавшие за собой целые карнизы снега. Надвинув капюшон как можно ниже, Мадея в очередной раз закинула соскальзывавшую сумку на плечо. Сил не оставалось даже на то, чтобы поднять голову, – взгляд бесцельно блуждал в месиве под ногами, пока посиневшая рука машинально цеплялась за выступы в каменной стене.

Мадея не успела даже вскрикнуть от испуга, когда ступня резко соскользнула к обрыву. Жестокий удар об обледенелую тропу и саднящая боль от проскальзывавших под телом камней привели ее в чувство. Окровавленными, белыми от напряжения пальцами она что было сил уцепилась за ледяные выступы, соскочила с тропы по пояс и задергала ногами в черной пустоте, отчего съехала еще ниже, каменным краем наставив себе пару синяков и ободрав кожу под грудью. Мимо по льду проехала сумка и со свистом улетела в ночную тьму. Почувствовав руки Исаира на своих предплечьях, Мадея отпустила ледяной уступ, впилась пальцами в его локти и задрыгала ногами еще больше.

– Прекрати! – донеслось до нее сквозь вой ветра. Еще раз покосившись вниз, девушка нехотя успокоилась. Очутившись на тропе, она отползла подальше от края и прижалась спиной к стене, стараясь успокоиться.

– Моя сумка! – проорала она наконец, стараясь перекричать бурю вокруг. – Она вниз улетела!

– Ну и черт с ней! – проревел в ответ Исаир и рывком поставил Мадею на ноги.

Чтобы не превратиться в два заснеженных изваяния, нужно было идти дальше. На этот раз они двигались еще медленнее и осторожнее, проверяя каждый свой шаг. Отыскав небольшое углубление в склоне, они забились внутрь, съежившись в ледяной тесноте.

– У тебя еды не осталось?

Дху молча покачал головой.

– Только старые лепешки.

– Отлично. Просто отлично. – Мадея подтянула колени к груди и охватила их онемевшими от холода руками. Неизвестно, что было хуже: усиливавшийся мороз, от которого немели конечности, или голод, сводивший живот.

– Не надо было упрямиться и совать всю провизию к себе. – Исаир выудил из сумки изодранное шерстяное одеяло и с горем пополам укутался. – Переждем бурю здесь. Все равно идти дальше в такой пурге бесполезно.

Снаружи донесся скрежет камней, чиркнувших в полете о край скального карниза. В сумрак ниши ворвалось облако снежной пыли. Мадея дохнула на онемевшие ладони, выпустив клуб пара, и покосилась на небольшое пространство между своими ногами и одеялом Исаира.

– Дай одно полено.

Голубые глаза скептически оглядели ее из-под прядей волос.

– Взгляни на глыбу льда прямо над собой и хорошо подумай, прежде чем что-либо здесь палить.

– Я уже достаточно подумала, – отрезала Мадея, вытащив из сумки два небольших полена. – Если подумаю еще немного, боюсь, так и примерзну к скале.

Нашептав заклинание одними губами, девушка прижала ладони к поленьям и довольно улыбнулась, отметив пробившиеся из дерева языки пламени. Но, дернувшись на ветру пару раз, они быстро угасли, оставив после себя тонкую струйку дыма. Тихо выругавшись, Мадея попробовала еще раз, затем еще… После десятой попытки она раздраженно пнула дрова ногой и откинулась на неровную ледяную стену.

– Так и быть, умру от холода. – Она прикрыла глаза и перевела дух, постаравшись расслабить каждую нывшую мышцу, успокоить боль и ломоту. Пальцы ног в промерзших сапогах уже не чувствовали ничего, снег, забившийся за воротник, начал потихоньку таять, холодными каплями стекая по шее, но Мадея даже не пошевелилась, чтобы вытряхнуть его наружу. Усталость, окутавшая ее, была сильнее и холода, и голода, и раздражения, кипевшего внутри.

Сонливость накатывала волна за волной, унося Мадею далеко, к теплому очагу в К’хаане, к уютной кровати и тихому пению птиц за стенами… Она была там, в сумраке леса, укутанная в колючую шерсть одеяла, наслаждалась треском поленьев в камине и… воем ветра. Тоскливым воем ветра меж пустых голых скал.

Сон лопнул, как пленка мыльного пузыря, выбросив Мадею обратно в хмурую реальность. Но кое-что из уютного мирка все же осталось. Сжав пальцами шерсть одеяла, девушка разлепила глаза и в изумлении воззрилась на костерок, дышавший теплом. Исаир, склонившийся над пламенем, поднял голову и потер грязную, еще больше посеревшую от дыма щеку.