Кровь моего врага

Исаир склонился ближе к Мадее, стараясь не вылететь из седла при этой безумной скачке. Мимо проносились деревья, ветер свистел в ушах…

– Что? – проорал он. – Повтори, я не расслышал!

– Отпусти меня. Я могу нормально держаться…

Исаир покачал головой и прижал девушку к себе еще сильнее.

– Нет, – категорически отрезал он. – Ты еще слишком слаба.

– Неправда. Я могу обойтись и без твоей помощи…

– Ну да. Видела бы себя со стороны, так бы не говорила.

Мадея ничего не ответила, лишь склонила голову на грудь, позволив ей безвольно качаться. Мгновение спустя ее тело пронизала судорога, настолько сильная, что девушка чуть не свалилась с седла.

– Мадея! Что с тобой? – Исаир поспешно остановил коня и тронул ничего не отвечавшую девушку за подбородок. Голова Мадеи откинулась назад, продемонстрировав лишенное красок лицо, на котором белели закатившиеся глаза. Лишь спустя некоторое время Исаир понял, что у этих глаз попросту отсутствовали радужка и зрачки.

Совсем как у тех тварей из Чащ Богов.

– Нет… – пробормотал он. – Нет, нет, не может быть…

Спустив Мадею на снег, он похлопал по ее обескровленным, точно у мертвеца, щекам. Затем схватил тонкое запястье и нащупал ровный, хотя и слабый пульс.

– Да что же это такое?.. – Исаир закусил губу, отчаянно вспоминая хоть что-нибудь, хотя бы одно средство, могущее ей помочь. Снадобий у них не было – они остались в сумках, которые отобрали люди Тирита. Он же сам никаких заклинаний исцеления не знал, да и способностей к ним тоже не имел. Оставалось лишь сидеть и бессильно наблюдать, как она умирает… или меняется. Исаир сам не понимал, что происходило на его глазах.

Тело Мадеи вновь изогнулось, а пальцы впились в снег, сминая его в мокрую кашу.

– Мадея! Мадея, ты слышишь меня?

Услышав слабое «да», Исаир облегченно выдохнул и подхватил девушку под руки.

– Я знаю, что тяжело, но нужно ехать дальше, – приговаривал он, поднимая ее на негнущиеся слабые ноги. – Впереди должна быть деревня, остановимся там. Обещаю.

Спустя час за холмами, искрящимися снегом в свете звезд, действительно показались огни домов. Завидев их, Исаир подстегнул изможденного коня.

Альма Тишссен наполнила чашку дымящимся чаем, бросила в него ровно два кусочка сахара и откинулась назад, в глубину старого кресла. Все было невыразимо правильно, так, как и должно было быть. Огонь в камине тихо потрескивал, кот довольно урчал на коленях, а отложенное в сторону вязание буквально умоляло, чтобы его закончили. Именно ради этого размеренного спокойствия Альма и сбежала из Эмрада. Большой город сводил ее с ума, а люди, сновавшие везде, раздражали и заставляли ее запираться в своей каморке над постоялым двором. Именно поэтому даже здесь, в зачуханном маленьком городишке, она купила дом на самом отшибе, подальше от любых разумных форм жизни. Одной было проще и спокойнее, общество же выводило ее из равновесия.

Взять хотя бы сегодняшний день, когда она выбралась в город купить муки. Эта толпа, шумевшая на площади, взбудораженная речью какого-то юнца, ввергла Альму в то застарелое паническое состояние, преследовавшее ее долгие годы. Все эти крики об эльфах, убийствах, Избранных, войне… Люди любили пугать себя, намеренно раздувая беспочвенные байки до воистину гигантских размеров. Наверное, от этого они чувствовали себя более живыми, стряхивали с себя корку однообразия тянувшейся череды дней, втайне надеялись хоть раз за свою короткую жизнь оказаться частью тех великих, пускай и жутких событий, о которых им лишь рассказывали менестрели. Альма же этого стремления не понимала. И она совершенно, ни на грамм не верила в рассказы того парня с площади…

В дверь сильно и настойчиво постучали, заставив женщину выронить чашку. Сердце тут же бешено заколотилось, а ладони похолодели. Соседи не имели обыкновения навещать ее, мало того, они даже здоровались, ограничиваясь еле заметным кивком головы. Да она сама знала лишь имена лавочников, к которым ходила раз в неделю. Так что Альма сжала губы и осталась сидеть в кресле, решив, что ничего хорошего от полуночных гостей ждать не приходилось.

Стук повторился, еще более сильный и настойчивый, а дверные петли угрожающе заскрипели.

– Откройте! Откройте, молю вас!

Мужской голос со странным мелодичным акцентом донесся из-за двери. Мысленно поблагодарив Ану за крепкие ставни на окнах, Альма откашлялась.

– Уходите! Уходите, иначе я спущу собак!

Мужчина за дверью устало выдохнул и вновь ударил в дверь.

– У вас нет собак, только кот. Откройте, умоляю! – Он немного помолчал. – Простите, если напугал вас, я не хотел. У меня просто нет выбора. Моей спутнице плохо, она умирает. Позвольте провести ночь в вашем амбаре, всего лишь одну ночь! Наутро мы уйдем, клянусь!

В этом голосе сквозило непритворное отчаяние. Альма поднялась, подошла к двери и, чуть помедлив, отодвинула тяжелый засов.