Кровь Моего Монстра

Опираясь на локти, он наклоняет голову в мою сторону.

— Ты собираешься стоять здесь весь день?

— Где Макс?

— Максиму надо было бежать по делам.

— Я... просто вернусь, когда ты закончишь.

— Ерунда. Заходи.

Я ерзаю на ногах, не желая двигаться ни в его сторону, ни на улицу. Я застряла посередине, где мой разум и тело борются за доминирование, и ни один из них не выходит победителем.

— Это приказ, Саша. Иди сюда.

Я поджимаю губы, даже когда тяжесть сваливается с моей груди, когда он лишает меня выбора. Мне хочется думать, что я не хотела этого, но я должна это сделать.

Теперь это полностью вышло из-под моего контроля.

И по какой-то причине это делает мои движения более легкими и непринужденными.

Закрыв дверь, я сажусь на ступеньку ниже Кирилла, изо всех сил стараясь не попасть под его дестабилизирующий взгляд.

Не знаю точно, из-за температуры или из-за моей назойливой компании, но я начинаю обильно потеть за считанные секунды. Халат ощущается как толстое одеяло, эффективно подавляющее мое дыхание. Но под ним на мне только трусы-боксеры, поэтому я ни при каких обстоятельствах не могу его снять. Я собиралась не снимать и грудную повязку, но подумала, что это будет неудобно. Трусы-боксеры — это уже боль. Разве люди вообще должны носить нижнее белье в саунах?

Воздух сгущается от напряжения и тишины, оба пытаются пересилить друг друга в борьбе за доминирование. Моя кожа превращается в лаву, но я не двигаюсь, боясь изменения статус-кво больше, чем того, что меня сожгут заживо.

В каком-то смысле моя драматическая реакция на сложившуюся ситуацию связана с тем, что я заперта с ним в одной комнате, но я была бы наивной, если бы считала это единственной причиной.

Кирилл — манипулятор, безэмоциональный монстр с искаженным чувством морали, и все же меня никогда так не тянуло к другому человеку, как к нему.

Это нелогично, это безумие, но, боюсь, я больше не могу это отрицать.

— Не слишком ли здесь жарко? — спрашиваю я в полушутливой попытке убить тишину.

— Почему ты так хорошо говоришь по-английски, хотя родилась и выросла в России?

— У меня был частный американский репетитор. —  Я прикусила нижнюю губу.

Не выдаю ли я слишком многого? Эту привычку я выработала в армии. Кирилл был единственным начальником, которого я считала достойным уважения, и поэтому отвечать на его вопросы стало естественным. Но обычно я тщательно обдумывала, чтобы не выдать ничего о своей биографии.

Может быть, дело в жаре или в том, что я чувствую его присутствие за своей спиной, но что-то заставило меня сейчас совершить серьезный промах в рассуждениях.

Может быть, он не заметил или был слишком занят, наслаждаясь сауной...

— Так ты была богатой молодой леди.

То, как он это произносит, означает, что он подозревал об этом все это время. Дерьмо. Дерьмо.

— Я... не была.

— Конечно, Саша. Скажем, обычный русский говорит как дворяне и имеет частных репетиторов.

— И много ли ты знаешь русских дворян? — я стараюсь говорить непринужденно, хотя и волнуюсь. Неужели я была недостаточно осторожна? Я думала, что избавилась от своих старых манер за годы, предшествовавшие уходу в армию.

Но опять же, Кирилл — не просто человек. Он настолько наблюдателен, что это пугает.

— Юлия и ее дальняя семья — русские дворяне. Почти уверен, что вы с ней знакомы.

— Я... не веду себя и не говорю, как твоя мать.

— Нет, но раньше ты вела себя так, и, как бы ты ни старалась это скрыть, черты все равно остались. Так почему бы тебе не сказать мне свою настоящую фамилию?

Мое тело напрягается, и я думаю, что меня сейчас вырвет от нервов, разрывающих низ живота. Первое, что приходит в голову, — убежать, но это было бы не больше, чем дать Кириллу шанс, которого он так долго ждал.

Поэтому я делаю успокаивающий вдох и говорю как можно увереннее.

— Ты прав, моя семья была богатой, и дела у нас шли хорошо, но мы обанкротились примерно в день моего шестнадцатилетия, и мне пришлось пойти в армию, чтобы выжить.

Это только полуправда, но она достаточно правдоподобна, чтобы Кирилл не стал допытываться.

Однако молчание ощущается как тяжесть на груди. Оно не только некомфортно, но я чувствую, что Кирилл делает это специально, чтобы заставить меня раскрыть свои самые глубокие, самые темные секреты.

— Я впервые в таком месте. А ты как? Ты часто ходишь в сауну? —  промурлыкала я.

— Хм... —  он говорит задумчиво, почти сонно.

Я оглядываюсь и вижу, что он опирается на оба локтя, глаза закрыты, а ноги беспечно раздвинуты, открывая вид на его член через отверстие в полотенце.

И он... твердый. Или, по крайней мере, приближается к этому.

Это один из тех случаев, когда я должна отвести взгляд. Но есть одна проблема — я не могу заставить себя это сделать. На самом деле, я наклоняю голову в сторону, чтобы лучше видеть.

Не помогает и то, что я горю с того момента, как вошла сюда. От этого вида воздух становится еще горячее, даже кипит.

— Нравится то, что ты видишь?

Хрипловатый голос застает меня врасплох, и я глотаю воздух, задыхаясь от собственного дыхания.

— Н-нет.

— Ты все еще любуешься моим членом, Саша.