Кровь износа

— Все чушь, — заявил я безапелляционно. — Сами же сказали, что все в стране изношено. Понятно, что самолеты падают — бывает. Они все время у нас падают. А гостиница — так это землетрясение.

— Нету здесь никакого землетрясения, — аж прошипел профессор. — Нету!

— А люди говорят — есть! — не сдавался я.

— А, что с вами делать... — махнул рукой профессор.

И он зашагал к торцу здания, явно собираясь его обогнуть. Я бросился следом. К моему удивлению, за мной побежала и Катя.

— Вы куда? — крикнул я. — Проспект с той стороны!

— А с обратной стороны автостоянка, — объяснил на ходу Глебыч. — У меня там машина.

— Ого! — удивился я. — Предусмотрительно! Значит, поедем к Гордееву с ветерком. Очень хорошо, а то на такси у меня денег нет.

— Кто ж вас командирует, — язвительно спросил, не сбавляя хода, профессор. — Даже на такси денег не дают! Или вы их… это… пропили?

— Обижаете, проф!

Обойдя малость накренившееся здание с тыла, мы действительно оказались на автостоянке. Пока я гадал, какой же транспорт привез сюда профессора — маленький «жук» или древний «Субару», профессор решительно пошел к самому роскошному авто на стоянке — внушительному красавцу-внедорожнику из новейшего семейства Мерседесов, угольно-черному и вдобавок с затемненными стеклами.

— Это что — ВАШ? — не сдержал я удивления. Сзади послышалось восхищенное «ой!» Кати.

— Мой, — скромно сказал проф. — Здесь полный комплект, включая даже дополнительный бак на 600 литров бензина. Аптечка с любыми лекарствами, запас провизии и воды на 5 суток автономного путешествия!

Наверно, именно в этот момент я впервые спросил себя, кто же этот «профессор» на самом деле такой. Снял роскошный люкс в самой, наверно, дорогой гостинице города, разъезжает на невероятном «мерседесе», говорит с легким, едва уловимым «прибалтийским» акцентом…

Профессор, видимо, что-то уловил в моих глазах, потому что опустил свои и заторопился:

— Ну так что? Вы едете?

— А как ваша фамилия, Александр Глебыч? — спросил я вместо ответа. — А то даже не знаю, с кем отправляюсь, так сказать, в опасное путешествие…

— Левенштейн его фамилия, — ответила вместо него Катя. — Я же на ресепшн работаю, как раз карточку заполняла...

— Так вы еврей?! — сказал я с облегчением. — Тогда понятно…

— Что вам понятно?! — внезапно рассвирепел мой сомнительный приятель, оказавшийся Левинштейном. — Правильнее — фон Левенштайн, если хотите знать. Это древний род, мы из остзейских немцев!

— Да-да, — сказал я, подходя к передней дверце черного породистого красавца. — Все вы из остзейских…

— А я с вами! — пискнула сзади Катя и взялась за ручку задней дверцы.

Мы оба переполошились. Наш «остзейский немец» даже передумал садиться за руль и бросился к Кате, отчаянно жестикулируя.

— Вам нельзя! — кричал он в крайнем волнении. — Вы не представляете, как это опасно!

— В самом деле, — говорил и я по возможности рассудительно. — Вы же видите — в городе явно что-то не то. Если хотите, дайте мне свой телефон, и я потом обязательно с вами свяжусь и все расскажу про Гордеева…

— Телефоны не работают! — топнула ногой Катя. — И куда вы собрались, два придурка? Вы что, знаете город?

— У меня есть навигатор! — возразил проф.

— А связь со спутником у вас есть?! То-то! Вам нужен сопровождающий! Куда вот вы собираетесь ехать?

— Улица Речная, дом 25… — ответил я машинально.

— Речников! — поправил педант-профессор.

— Так это вообще за рекой! В старых пятиэтажках! Вы там и с навигатором заплутаете! Нет, без меня вам не обойтись! — и она снова решительно взялась за ручку дверцы и даже на этот раз открыла ее.

Тут над головой у нас раздался очередной страшный треск и грохот. Я поднял глаза — и на секунду подумал, что сплю: темная вершина здания качалась, словно дерево на ветру. Гигантское, черное, страшное, колоссальное дерево без листьев и без ветвей, на фоне подсвеченного луной сероватого, безжизненного зимнего неба. Треск повторился — и я увидел, как с верхнего 20-го этажа отламывается… балкон. Я не шучу! От здания отломился балкон, с грохотом ударился о своего соседа снизу, отломив и от него здоровенный кусок, подскочил — и начал плавно и жутко, как в замедленной съемке, падать. Нам на головы — ибо мы стояли аккурат под ним.

— МАМА!! — заорали мы в три глотки.

Я сгреб Катю в охапку и совершил гигантский прыжок в сторону — такой, какой я не делал никогда в жизни.

Глава 9. Голубые озера взрываются

… — Черт! Нам надо скорее убраться отсюда!

Профессор теперь при ходьбе чуть прихрамывал, его пижонская черная куртка слева была разорвана и немного подгорела, на щеке краснели свежие ссадины. Думаю, что и я выглядел немногим лучше — свою «аляску» я, падая, изгваздал в каком-то мазуте, к тому же теперь у меня болел локоть и ныло плечо.

Одна Катерина почти не пострадала от взрыва профессорского внедорожника, раздавленного столь неудачно упавшим балконом. Я смутно помню, что толкнул ее подальше в сторону, и она улетела в сугроб — в отличие от меня, упавшего на расчищенный асфальт автостоянки.