Кровь Ив

— Ты хочешь, чтобы я заменила спираль, потому что боишься того, какого ребенка можем зачать мы с Мичио? Или у тебя есть какое-то предчувствие, что случится, если я забеременею?

Мой ребенок будет отличаться от человека?

Несколько долгих секунд он смотрел на горизонт, затем перевел этот задумчивый взгляд на меня. Он так пристально изучал мое лицо, что мне хотелось вжать голову в плечи. Но, похоже, он что-то обдумывал. Разговор? Обмен информацией? Открой уже свой упрямый рот.

Я стояла неподвижно, изучая черты его лица также усердно, как он изучал мои. Упрямая челюсть с рыжевато-каштановыми бакенбардами. Сильные скулы от его индейского наследия. Полные губы, которые слегка разомкнулись, открывая неуемный язык. А его глаза… Даже щурясь в темноте, они обладали власть распалить мою кожу и пригвоздить меня к месту. Как сейчас.

Разряд, пробежавшийся от наших встретившихся взглядов, ошеломлял. Должно быть, он почувствовал это, потому что стиснул мой затылок и прижал мою щеку к своей груди, разрушая очарование момента. Твою ж мать, каждый дюйм его тела был как из камня, а изгибы мышц были такими теплыми и твердыми у моего лица.

Но именно его слова заставили мой пульс подскочить до небес.

— Если ты забеременеешь… — он сделал глубокий вдох, и пауза еще сильнее ускорила мое сердцебиение. Его ладонь сжалась в моих волосах. — Ты умрешь, Иви. Ребенок тебя убьет.

Мой желудок ухнул вниз, и я вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что? Как? Ты имеешь в виду роды? Или потом?

Я вздрогнула от внезапного образа паукообразного ребенка, который выбирается из своей кроватки и выпивает мою кровь, пока я сплю.

Он крепче стиснул мой затылок ладонью, его взгляд оставался суровым и не моргающим в лунном свете. Он прохрипел:

— Я не знаю.

Сама лишь мысль о беременности заставляла кровь холодеть в моих венах.

— Найди мне другую спираль, и Мичио мне ее заменит. Что еще ты недоговариваешь?

Он облизнул губы, переключая внимание то на меня, то на наше окружение.

— В ночь, когда я встретил тебя, Анни сказала…

Все мое тело замерло при воспоминании о той ночи. Погоня за ее призрачным проявлением через леса. Падение в костер. Встреча с Лакота. Дух моей дочери был таким ярким и живым в горах, ее белоснежная улыбка была полна жизни.

Мои пальцы задрожали. Я сжала их на бедрах.

— Анни сказала?

Он закрыл глаза, и его губы поджались.

Нет, он не мог закрыться. Еще нет. Я накрыла рукой его ладонь, прижимая ее к своему лицу.

— Пожалуйста?

Он открыл глаза, остановив взгляд на мне, и его лицо заострилось суровыми линиями.

— Она сказала мне все способы, какими я спасу тебя от смерти. Охота в горах. Моряк в Довере. Пещера Дрона на Мальте. Вулкан в Исландии. Утес в Америке.

Воздух усох, словно из него высосали всю влагу. Во рту у меня пересохло, горло сдавило. Я бы умерла в этих местах? Как я должна уложить такое в голове?

— Ты был там. Каждый раз. Боже, ты спасал меня раз за разом…

— За исключением утеса, — сказали мы в унисон.

Я уронила руку, и его ладонь последовала. Выпрямившись, я подняла подбородок.

— Итак, в Америке мы избегаем утесов.

— Мы не можем… — он стиснул зубы, и все его тело напряглось от раздражения. — Она сказала, что если я изменю твой путь, то тебя унесет непредвиденная смерть.

— Вот почему ты не рассказывал мне детали видение? — или Рорку и Мичио. Чтобы мы не принимали решений, опираясь на пророчества. Решений, которые изменят эти предупреждения и пошлют меня на путь, который он не мог предвидеть. — Вот почему Анни не сказала мне.

Он кивнул и наклонился поближе, легкие пекановые нотки танцевали в его дыхании (прим. вид древесных растений семейства Ореховые).

— Я два года позволял тебе прокладывать путь, не изменял твой курс и вмешивался лишь тогда, когда воплощались ее предсказания.

«Ох, Джесси». Боже мой, какое бремя он нес все это время. Я прокрутила в голове все события после нашей встречи, заново проиграла все те столкновения со смертью. Затем я вернулась к нашему разговору в Италии. Тогда он рассказал мне о мире духов и своем общении с призраками Анни и Аарона. «Завеса между нашим миром и миром духов показывает мне и другие вещи, более темные вещи. Вещи, которые я должен скрывать от тебя».

Он утверждал, что может предотвратить эти вещи, если будет сохранять между нами дистанцию. Как же размыто, черт подери. Но он всегда обладал поразительной способностью объявляться в нужное время, когда я истекала кровью, была загнана в угол, сражалась на последнем издыхании. Теперь все обретало смысл… в странном, извращенном, иномирном понимании слова.

Мне это не нравилось. Это заставляло меня чувствовать себя непрошеными путами, удавкой на его шее.

— Ты слишком долго прикован к моей заднице. Я не твоя ответственность, — я понизила голос, и в него просочилась уязвимость. — Я не хочу быть таким… таким обязательством для тебя.