Кровь и почва русской истории

Похоже, что и морально-психологические качества русских имели биологическое соответствие. «Главная качественная особенность современной географии болезней сельского населения (европейской части России. – В.С.) – уменьшение заболеваемости к северу, можно думать, задана именно в позднем палеолите отбором на высокую жизнестойкость (курсив мой. – В.С.) с приближением к границе ледникового щита»[101]. Генетически детерминированная жизнестойкость составила важнейшую предпосылку русского освоения пустынных и суровых пространств северной Евразии.

Конечно, аборигенные народы Арктики значительно лучше русских приспособлены к жизни на Севере. Однако чем они еще могут похвастаться, кроме подобной уникальной специализации? Русские же создали великое государство в самых суровых в мире природно-климатических условиях – не только повторить это историческое достижение, но даже приблизиться к нему не удалось ни одному народу.

Витальное качество народа не сводимо к сумме социальных и культурных характеристик, это – имманентная этнической группе интегральная социобиологическая характеристика. Несмотря на неясность понятия «витальная сила», без него не удается объяснить историческую динамику в Большом времени. Весьма характерно, что аналоги концепта «витальной силы» явно или имплицитно присутствуют в большинстве объяснений взлета и падения империй.

Так, современный русский академический автор пишет, что для строительства любой империи необходима «избыточная энергетика населения (пассионарность – как витальная, так и метафизическая)»[102]. Значит, и падение империи предопределено упадком этой самой энергетики (она же - витальная сила). Вообще же популярный тезис об «имперском перенапряжении» подразумевает усталость общества и элит от груза имперской ответственности. Но ведь усталость – понятие не только социальное, но и биологическое. 

Можно проследить по крайней мере одну важную эмпирическую закономерность. Судя по истории России и Европы, витальная сила обратно пропорциональна успеху и масштабам социального творчества. Ее ослабление и надлом происходили по мере разворачивания государственного строительства и территориальной экспансии. Как это происходило в нашей истории, поведает следующий раздел книги.

Раздел II. Диалектика русской истории

Наша история есть история того,

как дух покоряет материю.

Иван Солоневич

Глава 3. Русские против Империи

 Я начну новый раздел с пункта, которым закончил предыдущий – с указания на критически важную роль витальной силы русского народа в отечественной истории. Даже если считать само понятие витальной силы «темным» и сомнительным, нельзя не увидеть прямой зависимости между русской демографической динамикой и формированием Российской империи.

Создание основного территориального тела империи происходило с середины XVI в. по конец XVIII в., причем динамика ее расширения была беспрецедентной. Только между серединой XVI в. и концом XVII в. Московия в среднем ежегодно (150 лет подряд!) приобретала земли, равные площади современной Голландии. К началу XVII в. Московское государство равнялось по площади всей остальной Европе, а присоединенная в первой половине XVII в. Сибирь по масштабу вдвое превышала площадь Европы. К середине XVII в. Россия стала самым большим государством в мире, а к середине XVIII в. территория Российской империи в сравнении с Московским княжеством начала правления Ивана III увеличилась более чем в 50 раз, составив шестую часть обитаемой суши.

В это же время - с начала XVI в. и на протяжении почти четырех веков - происходил не менее взрывной рост численности великорусского населения. В течение первых трех столетий, по конец XVIII в., численность русских увеличилось в 4 раза, с 5 до 20 млн человек, а затем, на протяжении XIX в., еще более чем в два с половиной раза: с 20-21 до 54-55 млн человек. Любые возможные неточности в подсчетах не меняют порядка цифр. То была поистине феноменальная, беспрецедентная для тогдашнего мира демографическая динамика, тем более что речь идет не о численности населения Российской империи вообще, а только о динамике русских, взятых без украинцев (малороссов) и белорусов. Причем на старте этой демографической гонки русская позиция выглядела довольно слабой: в начале XVI в. великороссы численно уступали итальянцам более чем в два, а французам - более чем в три раза: 5 млн русских против 11 млн итальянцев и 15,5 млн французов. К началу XIX в. позиции более-менее выровнялись: 20 млн русских против 17 млн итальянцев и 28 млн французов.