Кровь и Пламя

— Почему? — юноша перевёл взгляд на Марту, сидевшую рядом со своей бабушкой и внимательно слушающую разговор.

— Когда ты всю жизнь живёшь под страхом, то тот волей-неволей берёт вверх над тобой. И ты начинаешь делать всё, что он тебе говорит. Нет несчастнее того, кто утратил свою волю, — она с шумом отхлебнула чай и внимательно посмотрела на Рудольфа, — Волнуешься за своих?

— Да, — коротко кивнул тот.

— Ну, я ж говорю, придёт твой Михаил, всё расскажет, заберёт с собой.

— А за кого ты больше волнуешься? — хитро глядя на юношу, произнесла Марта.

— А можно я не буду отвечать на этот вопрос? — он фыркнул, откинулся на стуле и скрестил руки на груди, — Особенно маленькой девочке.

— Ну, ответь тогда старой бабушке, — Брунгильда также, как Марта, хитро прищурилась, — О чём ты больше всего волнуешься?

— Что сижу тут, как в сказке, а там какие-то турки взрывают мою работу! — всплеснул руками Рудольф.

— Ну, просто так я тебя не могла отпустить, ты уже заработал сотрясение от гиппогрифа, — на эту фразу женщины захихикала девочка, — Но тут всё же лучше, чем в Берлине, там много чего плохого произошло за последние два дня.

— Мне достаточно того, что наш офис взорвали, а что если Ганс пострадал? И вот я тут сижу на стуле, а он лежит на больничной койке, и мы не можем увидеться? — в голосе юноши звучали неприкрытое волнение и обида, — А может и не только Ганс пострадал, — пробормотал он и встал из-за стола.

Книззл у противоположной стены поднял на него голову.

— Сегодня тут будет много гостей, — добро улыбнувшись, сказала Брунгильда, — Михаил твой заберёт тебя и всё расскажет.

— Бабушка, — произнесла Марта, глядя, как юноша подходит к широкому окну и упирается лбом в стекло, — А фройляйн Фавр де Поль тоже же придёт?

— Так сказал мне Виктор, — кивнула её бабушка, — Вроде бы она хочет тебя к дяде Валерию забрать.

— Ты думаешь, ей можно верить?

— Ну, ты раньше верила ей, — улыбнулась Брунгильда и чмокнула в макушку внучку, — Но сейчас она придёт и посмотрим.

Девочка кивнула и повернулась к Рудольфу, который отошёл от окна и вернулся к столу.

— Возьми свой чай и иди на улицу, — добродушно произнесла женщина, — Я же вижу, что ты маешься. Первым встретишь гостей.

— Да нет, просто может и правда тут лучше для меня, — он взял в руки кружку с травяным чаем и сделал глоток.

— А почему ты не волнуешься о своём молодом человеке? — произнесла с любопытством Брунгильда.

— Его не было в офисе, чего волноваться? — Рудольф пожал плечами.

— Расскажешь ему, что здесь видел и слышал?

Юноша отрицательно покачал головой:

— А зачем? Ему и не интересно будет. Ладно, пойду на улицу, — он улыбнулся и направился по коридору к выходу из дома.

— Бабушка, а всё точно будет хорошо? — внезапно произнесла, задумавшись Марта.

Брунгильда не успела ответить, как из прихожей донёсся вопль боли и ужаса.

***

(18 августа)

Пятеро волшебников шли по узкой лесной тропе, которая спускалась вниз по склону. Лунный свет заливал дорогу, так что никто даже не подумал достать фонари, видно было всё почти, как днём.

Виктор Шваниц шёл уверенно и достаточно бодро, видимо, он неоднократно уже пользовался этой дорогой. За ним шли Кристина и Энцо, успевая лишь озираться по сторонам, на темнеющий у тропы лес и на небольшой городок, раскинувшийся внизу под горой.

Позади, чуть отстав, шли русские: Михаил и Иван. Они не сильно смотрели по сторонам, погружённые в свои мысли, видимо поэтому они и шли медленней остальных.

— Виктор, а делегат от Берлина, она, получается, тоже была мракоборцем? — в один из моментов спросил Ламбер Шваница, тот притормозил и обернулся на высокого француза.

— Нет, — он покачал головой, смотря снизу вверх на собеседника.

— Просто Вы говорили про то, что она погибла на задании… — Энцо отвёл взгляд.

— Нет, она когда-то служила в Штази, и это задание было исполнено, скажем так, по старой дружбе, — Виктор развернулся и снова зашагал, но на этот раз медленней, — Тем более, что эту миссию никто другой не смог бы исполнить, — бросил он через плечо.

— У неё были какие-то выдающиеся способности? — спросила Кристина, идя позади Энцо.

— У неё было влияние на главу турок, — мрачно произнёс Шваниц.

Тропа ушла пошла правее, впереди показались ели.

— Старая любовная история? — спросил Лисицын, Кристина обернулась на него и удостоила презрительным взглядом.

— Люблю проницательных людей, — проворчал мракоборец, — Да, Иван Тимофеевич, когда этот турок по имени Хаким только приехал в Германию, а Эмма не была делегатом в Бундестаге от Берлина, у них был короткий, но бурный роман. Не могу их осуждать за это.

— Потому Вы, Виктор, и решили, что она лучшая кандидатура?

— Иван Тимофеевич, Вы же понимаете, что не стоит продолжать этот разговор? — Виктор не поворачивался, но в его голосе звучала неприкрытая угроза.

— Виктор, Вы же понимаете, что продолжение этого разговора ни к чему серьёзному привести не может? — простодушно ответил капитан ФСБ.