Кровь и крест

– Я не думаю, я просто в этом уверен! – отчеканил фрайшефен. – Советую тебе сознаться, иначе фем будет вынужден применить к тебе пытки. Поначалу регламентированные[63], но затем…

– Ваша милость! Я – честная женщина и никого не убивала! Если такова ваша воля – я готова к пыткам! Но и после них я скажу лишь одно: вы – на ложном пути!

Глава 6

Фем был распущен до следующего заседания. Его созыв зависел от радения тюремного палача: насколько искусно он сможет применить регламентированные пытки к Ванессе, и что она поведает секретарю о своём преступлении.

Эрик решил не покидать Мюльхаузена, воспользовавшись приглашением бургомистра погостить в его роскошном доме. Войдя в дом главы города с Куртом и двумя стражниками, которым фрайграф приказал остаться внизу в стражницкой, он окинул взглядом просторное помещение зала, тут же оценив его искусное дорогое убранство.

Бургомистр, заметив оценивающий взгляд фрайграфа, сказал:

– Супруга старалась! У неё прекрасный вкус… Сейчас она в гостях у дочери в Ротенбурге.

– Да, зал прекрасный, – подтвердил фрайграф, желая доставить удовольствие бургомистру.

– Не желаете ли вина перед ужином, господин фрайграф? Мой зять владеет отличными виноградниками и снабжает меня из своих погребов. Отведайте, не пожалеете!

Фрайграф и бургомистр расположились в удобных креслах около жарко потрескивавшего камина, от которого живительное тепло распространялось по всему залу.

Вошёл слуга. Он поставил на резной столик перед господами поднос с двумя серебряными кубками и ловко наполнил их вином из плетёной бутыли. Фрайграф отпил вина и тут же почувствовал слабость во всех членах, ощущения бургомистра были в точности такими же.

Последнее, что увидел фрайшефен, – лезвие кинжала, блеснувшее перед глазами. Затем сознание его помутилось, ему казалось, что он летит – всё выше и выше, к потолку зала, ещё немного – и он наконец вырвется на свободу!

* * *

Курт, сидя в помещении для стражников, не находил себе места: дурные предчувствия томили его. Наконец не выдержав, он покинул стражницкую и вышел во внутренний дворик дома. Дворик был ухоженным, имел небольшой фонтанчик и деревянные скамейки, дабы летом можно было созерцать цветы и звёздное небо или просто подышать воздухом в любое время года.

Стоял октябрь, пахло сухой травой и листвой, которую садовник бургомистра сгребал граблями в аккуратные кучки. Курт в надежде успокоиться и обрести душевное равновесие, присел на скамейку, но неожиданно испытал непреодолимое желание вернуться в дом.

Майордом вошёл в зал. Он увидел фрайграфа и бургомистра, сидевших около камина, а рядом с ними – слугу, державшего кинжал и готового в любой момент совершить страшное преступление.

Курт не растерялся, он схватил небольшую резную шкатулку, попавшуюся под руку, и метко метнул её в слугу. Шкатулка достигла цели, попав прямо в грудь безумца. Он встрепенулся: посмотрел вокруг, затем на кинжал в руке и обмяк…

Курт подбежал к слуге, ловко выбил у него кинжал, заломил ему руки назад и тут же, сняв себя кожаный ремень, связал.

Слуга, лежавший на полу со связанными руками, молил:

– Сударь! Умоляю, развяжите меня! Я всего лишь подавал вино господам!

Курт пришёл в ярость от такой наглости:

– Ну да, а кинжалом ты бутыль открывал!

– Кинжалом… – растерялся слуга. – Каким кинжалом, сударь?

– Да вот этим!

Курт поднял кинжал с пола.

– Я впервые его вижу! Хотя нет! Это кинжал господина бургомистра!

– Стало быть, ты его украл и пытался убить фрайшефена! Говори, кто подкупил тебя?

В потоке обвинений и ярости Курт даже не обратил внимания на то, что его господин и бургомистр никак не реагируют на происходящее. Когда же он пришёл в себя, усилием воли укротив гнев, то с удивлением увидел их обездвиженными.

– Ты отравил их! Я убью тебя! – негодовал Курт.

На крики вбежала охрана бургомистра и фрайграфа. Стражники пришли в ужас от увиденного: неужели господа отравлены?

* * *

Вскоре прибыл лекарь бургомистра. Он внимательно осмотрел пострадавших и вынес вердикт:

– Господа спят здоровым спокойным сном. Предполагаю, что в вине был снотворный порошок, который можно приобрести у лекаря Веймара. Когда они проснутся, а это, скорее всего, случится не раньше завтрашнего утра, следует напоить их парным молоком. Можете перенести господ из зала в спальни. И лучше, если ночью рядом с ними будут присутствовать домашние. Возможно, снотворного в вине было слишком много, и оно может вызвать непредсказуемые видения. А при них трудно предсказать поведение человека.

По распоряжению лекаря слуги перенесли господ в спальни, заботливо раздели их и уложили на мягкие пуховые перины.

Курт проследовал за лекарем.

– Сударь, вы уверены, что порошок был приобретён у Веймара?