Кровь и крест

Вскоре все трое достигли охотничьего дома. Он стоял в глуши; для несведущего человека, не знающего лесные тропинки, добраться сюда не представлялось возможным. Как только доминиканцы спешились, староста быстро повернул своего коня в обратный путь и исчез за деревьями.

Курт, завидев доминиканцев, поклонился, решив, что вежливость и почтение не помешают и усыпят бдительность инквизиторов.

– Достопочтенные доминиканцы, вервольф там, в доме, скрученный и связанный – в сетях. – Пояснил Курт и поинтересовался: – У вас есть при себе оружие?

– Наше оружие – слово Божие! – самоуверенно ответствовал отец Конрад.

– Истинно так! – Курт подобострастно поклонился. – Что прикажете делать, достопочтенные отцы?

– Я желаю узреть исчадие ада, – сказал Конрад, – и доложить епископу Ломбардии, что чудовище поймано и уничтожено. Открывайте!

Это слова были последними, которые изрёк отец Конрад в земной жизни, стоя на пороге своей смерти. Курт открыл дверь, буквально втолкнул в неё доминиканцев и сразу же затворил огромный засов.

Внутри дома происходило нечто страшное – раздавались крики, проклятия, мольбы о помощи. Вскоре всё было кончено…

Наконец Курт решился открыть дверь.

– Дитрих, выходи, ты свободен, как мы и договорились!

Из дверного проёма показался хромой егерь, по железной перчатке струилась кровь доминиканцев. Дитрих огляделся, слишком долго он просидел в тёмном помещении, глаза ослепило вышедшее из-за облаков солнце.

Тетива арбалета натянулась, взвизгнула и отпустила отточенную стрелу, которая вонзилась прямо в цель. Дитрих схватился за живот и упал, истекая кровью:

– Курт, ты же обещал мне свободу …

– И я выполнил своё обещание! Теперь ты совершенно свободен от своих тяжких грехов и земных забот!

Глава 7

Майордом приказал завернуть монахов в приготовленные мешки и погрузить на лошадь. Ехали медленно, бока лошади окрасились в красный цвет, оставляя на пыльной дороге кровавый след. К вечеру печальный «эскорт» прибыл в замок Брюгенвальд.

Курт собрал последние силы – сказывалось напряжение последних дней – и отправился к настоятелю Рудольфу:

– Святой отец! Несчастье постигло нас! – Курт пустил слезу, даже Клаус позавидовал бы такому актёрскому мастерству.

– Что случилось, Курт? – священник лелеял тайную надежду, что произошло непоправимое с фрайграфом.

– О святой отец! Помогите мне! Я погибну без вашей помощи, а ведь у меня – жена и маленький ребёнок, – Курт выжимал слезу и утирался рукавом.

Рудольф искренне пожалел Курта и подумал: «Истинный христианин, пришёл за советом и утешением…»

– Говори, сын мой…

– Вы, наверное, знаете, что мы пленили вервольфа.

– Да, господин фрайграф был очень доволен новостью. Наконец-то в Северной Тюрингии настанет покой, – подтвердил священник.

– Так вот, монахи-доминиканцы прибыли и хотели сами убедиться, что пойманное чудовище – действительно вервольф. Его охраняли мои люди, но он вырвался дьявольским образом и напал на отца Конрада и брата Иоанна.

Курт опять прослезился и начал утираться рукавом.

– И что, что же дальше, сын мой? – священник терял терпение.

– А дальше, святой отец, вервольф растерзал доминиканцев! Мои люди храбро сражались с ним, но он, видимо, одержимый самим Дьяволом, был неимоверно силён. Их тела мы привезли с собой, а вервольфа, как и положено, сожгли.

– Господи, помилуй нас! – священник не на шутку испугался и осенил себя крестом.

– Что мне делать, святой отец? Ведь фрайграф придёт в бешенство от этого известия, я боюсь за свою жизнь. Что тогда будет с моей Бертой?

– Ты ни в чём не виноват, сын мой. Успокойся… Ты правильно сделал, что прежде пришёл ко мне, а не к фрайграфу. Я смогу заступиться за тебя. Главное – вервольф уничтожен.

Настоятель Рудольф вышел из храма, направившись к лошади, на которой лежали в пропитанных кровью мешках растерзанные доминиканцы. Как только он увидел окровавленные бока лошади и натёкшую лужу крови на земле, то перекрестился и изрёк:

– Да, доминиканцы – святые люди, необходимо написать епископу Ломбардии, дабы их причислили в клику святых.

* * *

На следующий день доминиканцев похоронили с почестями рядом с церковью в Брюгенвальде. На могилу возложили каменное надгробие, на котором каменщик высек слова: «Покойтесь с миром, святые монахи».

Эрик вздохнул: свершилось то, что должно было произойти несколько лет назад. Но он решил, что лучше поздно, чем никогда.

Ирма безутешно рыдала над могилой монахов, понимая, что здесь, под плитой с почётной надписью, похоронен её последний шанс избавления от своего сиятельного супруга.