Кротовский, вы последний

Поверенный пытается уползти в угол, но деда ловит его за ворот. Следующая оплеуха выбивает из носа кровавые брызги.

— … как ты к Анюте домогался… какие непотребства предлагал…

Кровавые капли из носа Посконникова заляпали пол, диван, стол и даже попали на туфли баронессы. Она старается не показывать вида, но струхнула, гадина. Так что, первый эффект достигнут.

— Матвей Филиппыч, — окрикиваю деду на всякий случай, — Прямо сейчас убивать его не надо… поверенный мне еще понадобится для дачи показаний.

— Кротовский, ты с ума сошел, — Гадюкина делает попытку вернуть ситуацию под контроль. До нее еще не дошло, что контроль ее был иллюзорен.

— Молчать! — прикрикиваю на баронессу и звонко шлепаю ладонью по столу.

Гадюкина отшатывается, сбрасывая ноги со стола, непроизвольно пытается вжаться в кресло.

— На кого работаешь, гадина? — выкрикиваю ей в лицо.

Я умышленно задал вопрос с двойным подтекстом. И попал в десятку. Вон как зрачки заметались… ненадолго заметались. Через пару мгновений она уже вернула самообладание. Но я сразу подозревал, что у нее есть какой-то могущественный покровитель. Иначе не вела бы себя так нагло.

— Я… я…

— Говори, на кого работаешь, или…

— Ни на кого я не работаю… — начинает отвираться баронесса.

— Ты совсем охренела? — рявкаю так, что она снова вздрагивает.

— Но это правда.

— Ладно… чудно… — резко снижаю напор и обращаюсь ко всем сразу, — Господа, баронесса только что при свидетелях заявила, что ни на кого не работает… Анюта, будь добра, зачитай нам приказ о назначении управляющего. Напомним баронессе, что работодатель у нее все-таки есть.

Анюта открывает папку и начинает читать. Гадюкина выглядит оплеванной. Понимает, что конкретно дала маху, а я ее немного переиграл. Когда Анюта закончила читать, снова обращаюсь к ней уже спокойней

— Так на кого ты работаешь?

— На вас.

— Громче, пожалуйста, я не слышу.

— На вас, Кротовский, довольны?

— Уже лучше. Хотя бы это вспомнили… а теперь, Аня, будь добра еще раз, зачитай из Устава параграфы об обязанностях управляющего.

Умница Анюта быстро находит в Уставе нужные строчки и зачитывает. Однако эффект первого ошеломления Гадюкина уже полностью поборола, взяла себя в руки.

— Ну хватит… хватит этого балагана… — баронесса кривит брезгливо губки, — Вы не сможете меня ни в чем уличить. За дуру меня не держите… а я не собираюсь больше в этом участвовать…

Гадюкина порывается подняться из кресла. Сесть она мне сразу не предложила, так что по своей вине оказалась в проигрышной позиции, когда сама она сидит, а я нависаю над ней, опираясь кулаками на стол.

— А ну села! Села, я сказал!

Сколько раз я слышал эти слова: «вы ничего не докажете» — и всегда находились доказательства. Даже матерые зубры, зная, что за расхищение социалистической собственности им грозит высшая мера наказания, и то на чем-то да прокалывались, а уж здесь…

— Анюта, пригласи сюда старшину Гребенкина и кто там еще есть из управления… бухгалтер наверняка на месте. Тащи сюда бухгалтера. Посмотрим, какая баронесса «не дура». Много времени это не займет.

Анюта убегает выполнять поручение. В кабинете повисает тишина, нарушаемая только скулежом забитого в угол Посконникова. И похоже, Ядвига Пална начинает что-то понимать. На дне ее глаз поселяется даже не страх, а ужас. Инфантильный туповатый Сереженька превратился в чудовище, прозорливое, умное, с железной хваткой.

И вдруг еще замечаю, что зрачки ее не только от страха расширены. Вижу по губам, по дыханию, по едва уловимому трепету ноздрей… она возбуждена, черт возьми. Натурально. Она сексуально возбуждена. Теперь понимаю, почему «садо» и «мазо» всегда пишется через дефис. Одно без другого в человеке не сидит.

Возвращается Анюта с робеющим Гребенкиным и перепуганным бухгалтером. Бухгалтер при этом тащит сразу несколько пухлых папок. У, какой молодец. Догадался, что от него потребуется документация.

— Как ваша фамилия, бухгалтер?

— Ершов, — шепчет бухгалтер посиневшими губами.

— Очень приятно, моя фамилия Кротовский. Что там у вас в папках?

— Приходы-расходы, ваше сияс-ство.

— Отлично. То, что нужно, — открываю первую попавшуюся папку, — Тэк, что у нас здесь?

— Приходные накладные, ваше сияс-ство.

Наконец я смогу узнать, что производит моя фабрика. Просматриваю накладные, но… пока ничего не понимаю.

— Что это за номенклатура?

— Это макры, ваше сияс-ство.

Ага, что-то знакомое. Буквально сегодня об этом слышал. Приходит образ блондинистого Репейникова… вспомнил… он говорил, что макры — это магические кристаллы, добываемые из тварей тьмы. К сожалению, углубляться в тему сейчас не ко времени. Сейчас меня другое занимает.

— Гребенкин, — подзываю старшину, — А ну-ка гляньте. Я вижу, что поставки идут от четверых поставщиков. Что скажете по каждому?

— Известно, что, ваше сияние, — Гребенкин пожимает плечами, — Вот эти трое годный материал присылают. А вот от этого сплошной полубрак. Едва-едва на четвертый сорт.

Я сегодня прям в ударе. С одного раза попадаю. Вот и сейчас сразу открыл нужную папочку. Просматриваю накладные наметанным глазом.