«Крот» в генеральских лампасах

— Связь будем поддерживать исключительно на конспиративной основе. Мне велено оберегать вас от малейших подозрений кого бы то ни было. Поверьте, вы нам очень нужны! Я буду работать с вами все оставшееся время до вашего отъезда в Москву, то есть все девять месяцев. Места встреч буду назначать вам в центре Рангуна, где всегда бывает многолюдно. Встречаться будем только в вечерние часы или даже в полночь у работающего ночного рынка. Приезжать к назначаемым мною местам встреч планирую на своей автомашине, подхватываю вас и везу в один из посольских домов. Места подсадки вас в машину будут меняться, и потому никаких мер предосторожности при организации «подхватов» мы применять не будем. Вам это ясно?

Поляков недовольно мотнул головой и сказал:

— Вообще-то я привык сам подбирать места для встреч.

— Это в Москве вы можете диктовать свои условия. А здесь диктую я!

И все опять плотно закрутилось в «бирманском треугольнике», но теперь уже без выехавшего в США Хоупта. Однако в отличие от настоящего Бермудского треугольника, где постоянно что-то то пропадало, то исчезало, «бирманский треугольник» рождал для ЦРУ одну за другой ценную информацию. За полгода до возвращения из командировки в Москву он сообщил американцам:

— о разработке советскими специалистами способов выявления и проявления всех видов тайнописи;

— о материальном и финансовом обеспечении аппарата военного атташе и резидентуры;

— о предстоящих заменах оперативных офицеров в загранточках Юго-Восточного региона;

— о шестнадцати агентах и двадцати трех изучаемых кандидатах на вербовку из числа граждан Бирмы, Израиля, Китая и Таиланда, проживающих в Рангуне;

— о секретном совещании военных атташе и резидентов ГРУ в Москве и о принятых на нем решениях;

— о своих предположениях причин ввода советских войск в Чехословакию летом 1968 года и об оценке этой политической акции.

За время работы в Бирме Поляков сдал американцам все, что мог. Незадолго до окончания командировки он направил в Центр шифротелеграмму следующего содержания:

«Москва. Центр.

Лично Грандову.

Секретно.

Я уже не раз ставил вопрос о необходимости поездок оперативных офицеров в соседние страны для обмена опытом работы и решения некоторых оперативных задач. Ранее в таких поездках нам отказывалось, мотивируя это неоправданно высокими дорожными расходами. Если это действительно так, то расходы по запланированной мной поездке в Бангкок я беру на себя, тем более что эти расходы не так уж и велики. Наш посол поездку одобряет.

Прошу вашего согласия.

Парин.

06.02.1969 г.»

При прочтении шифровки в Москве обратили внимание на то, что Данин с присущей ему настойчивостью в который уже раз ставит вопрос о необходимости поездок в Таиланд. И при этом всегда делал оговорку: «Если финансовый отдел не найдет возможным выделить деньги на поездки за пределы Бирмы, то он готов решать эту задачу за свой счет». Это несколько настораживало его кураторов в Центре: как же понимать — работая в США, он часто жаловался, что он испытывает финансовые затруднения, а тут вдруг готов раскошелиться на оплату загранкомандировок не только самого себя, но и сотрудников резидентуры.

Между тем в Центре хорошо знали, что Поляков, пробивая поездки в соседние страны, заботился больше о себе, а не о своих подчиненных. Но поскольку Таиланд не входил в сферу разведывательной деятельности рангунской резидентуры, то и ожидаемую им санкцию он, конечно, не мог получить.

Тем временем в Лэнгли уже разрабатывали для Полякова условия связи на Москву. Ее предполагалось первоначально осуществлять посредством запланированных тайников на улице Малая Бронная под карнизом витрины магазина «Продукты» и на ранее не использованном месте на улице Арбат. В работе с тайниками рекомендовалось использовать три вида сигнала. Первый: если Бурбон в определенный графиком день проведения тайниковой операции появлялся в восемь часов утра на троллейбусной остановке «Площадь Восстания» и без газеты в руках, то это означало, что у него «все в порядке». Второй: появление на том же месте и в то же время, но с газетой в правой руке, — «Иду закладывать тайник». Третий: при тех же условиях, но с газетой в левой руке — «Иду закладывать контейнер не в тот тайник, который определен графиком, а в следующий по очереди». Ответными сигналами об изъятии тайников должны были ставиться графические знаки в заранее обусловленных местах.