Кроссворд игральных автоматов

Вдруг директор испугался: а что если он спит и это кошмарный сон. Подштанники – лишь прелюдия к ужасу, от которого можно избавиться лишь проснувшись.

Директору тут же захотелось проснуться. Он вспомнил, где видел эти розовые в цветочек подштанники – совсем недавно, в туалете.

Были надеты на нем самом!…

Предметы нижнего белья недавно принесла в автосалон одна тетка – не первый раз устраивала мини-распродажу. Такие подштанники, – директор это помнил хорошо, – купили тогда Чинарев и он сам.

– Что нибудь не так?… – спросил молодой человек.

– Все так, – вяло ответил директор и сбросил подштанники со стола, словно отмахиваясь от них, как от навязчивой мысли. – Можно я отойду на минуточку? Молодой человек ничего не ответил. Нижнее веко его правого глаза задергалось.

Директор встал из-за стола, дошел до туалета, проверил – подштанники были на месте. Вернулся обратно в кабинет.

– Я хочу купить «рено» на всю сумму, – нервно заявил Дэн. – Пересчитайте…

«Когда же этот сон кончится?» – директор во сне принялся пересчитывать деньги.

Позже, когда молодой джентльмен ушел, директор все в том же сне, связался, вытащив его из постели, со своим поставщиком в западной Европе.

– Милый мой Жан! – ласково начал директор. – Я делаю дополнительный заказ. В эти темные московские ночи все просто посходили с ума. Каждый хочет иметь свое собственное «рено». Особенно один… – в этом месте разговора голос Федора Петровича дрогнул.

Слезы умиление потекли по щекам, покрытым отросшей за день седой щетиной.

Сон все не кончался и не кончался.

* * *

– Что же ты?! Я и так, и эдак!

– Дядя Матвей, когда вы меня догнали на своих «жигулях», я вас узнал. Но поверить, что это – вы, не смог, – проговорил Дэн. Родственники стояли рядом с иллюминирующим «рено». – Я в последнее время плохо себя чувствую… Температура, корчи, колики, припадки и временный паралич… Решил, что начался горячечный бред: дядя Матвей катит на задрипанных «жигулях»… С таким же успехом можно представить президента Буша, продающего картошку на царицынском рынке. Слышали, наверное, бывает такой бред, когда температура зашкаливает за сорок. Я разволновался, занервничал – начал маневрировать, бредовое видение не отстает.

– Чуть в аварию не попали!… – пухлые ручки Матвея Скотча похлопали племянника по спине. – Ну здравствуй, здравствуй!…

– Насилу оторвался от галлюцинации. Наверное, таблетка подействовала. Я перед тем, как садиться за руль стакан шипучего аспирина хлопнул. Дядя Матвей, что же получается: лекарство было поддельным, не помогает?… Вы опять мне мерещитесь. И «жигули» ваши…

Скотопасских не пытался освободиться из дядиных объятий. Примечал: «тачки» преследователей стоят у тротуара чуть поодаль.

– Это не тебе аспирин пить надо, а мне… Все меня кинули, денег нет, еле на старенькие «жигули» наскреб. Чувствую, от всех моих несчастий начались у меня галлюцинации. И привиделось мне в горячечном бреду, что мой дорогой, мой любимый племянничек, с которым мы всегда так увлеченно разгадывали кроссворды и ходили вместе по общественным сортирам, от меня бегает!… Не иначе, разгадал кроссворд, купил себе индивидуальный биотуалет и дружба моя больше не нужна!…

Преследователи не выходили из своих машин.

– Дядя Мэтью, а ты в Чароза был?…

Дэн, – они все еще обнимались, – физически ощутил: хорошо упитанное тело Скотча, которого не изменила даже тюрьма, вздрогнуло, как тело жабы, через которое пропустили постоянный электрический ток. Слои жиров, в которых отложились никотин из выкуренных сигар, алкоголь из выпитого виски, кофеин из выпитого кофе стали более упругими. Видимо, решили, что кто-то хочет отнять накопленное за годы богатство и приготовились обороняться.

– Нет, в Чароза не был… – голос прозвучал глухо, сдавлено. Дядино горло перехватил нервический спазм.

– Я не мог видеть тебя в офисе?… – как опытный борец Дэн пытался ухватить противника с разных сторон, – лишь бы в конце с тупым стуком бросить его башкой об пол.

– Мог. Я приходил туда. Попросить тебя помочь…

Мэтью попытался отстраниться. Дэн не отпускал его – очень удобно говорить: рот племянничка, как гвозди заколачивал фразы в ухо любимого дяди.

Но и Мэтью в этой ситуации имел преимущество: ему не нужно было прятать поросячьих глазенок. Зрачки в них могли сколько угодно бегать, метаться, застывать – вопросы роились в дядиной голове, как навозные мухи.

– Почему же не остановился? – спросил Дэн.

– Не остановился?… Когда?… – дядины жирки неожиданно утратили тонус и принялись студенисто подергиваться. Тряслись накопленные за годы никотин, алкоголь, майонез и острый чилийский перец. Дядя явно чего-то не понимал.

– Внизу, у поста охраны. Прошел от меня в полуметре…

– Да нет, ты что!… Я бы остановился!… – жиры колыхнулись, как паруса судна, в которые после долгого штиля ударил набежавший ветерок.

– Ты был в шарфе – замотан до глаз, пальто…

– Ты что-то путаешь. У меня нет такой одежды!

Дядя Мэтью бодро отстранил от себя племянника, сделал шаг назад. – Ты видишь, в чем сейчас: курточка, джинсы… Так – всю дорогу после тюрьмы… Так что с Чароза?!