КроШа

— Если бы у меня было чуть больше времени, я бы занялся твоей подготовкой, — с жаром прошептал ей на ухо Сардынов, после чего укусил за мочку.

Девушка дернулась, словно получила небольшой разряд тока.

Про какую подготовку он ведет речь?

Хотелось спросить, но Лера приказала себе молчать. Не разговаривать с ним! Не отвечать! Не вести диалога! Тогда большой и злой мужчина угомониться, алкоголь подействует, и всё будет относительно хорошо.

— Знаешь, мне нравятся покорные девушки, — продолжил говорить Сардынов. — Которые не спорят, не «качают» права. Которые созданы для мужчины. Которые знают, как их удовлетворить. И я не вижу в таком раскладе ничего унизительного для девушки. Она дарит мужчине удовольствие, тот взамен обеспечивает её всем необходимым, — его язык спустился к шее Леры. Лизнул. Потом ещё раз. — Ты же… Мне нравится наблюдать за тобой. Ты интересная. В чем-то сильная, где-то слабая. Я не раз замечал, что ты хочешь оспорить мои распоряжения. Что отчаянно ведешь борьбу с собой… И всё же безропотно подчиняешься. Думая, что должна…

Лера замерла. Его слова ей не понравились. Она вся насторожилась, по-прежнему, не собираясь ничего говорить в ответ.

— На самом деле, тебе это нравится, — промурлыкал Сардынов, и не то от его слов, не то от языка, продолжающего прокладывать влажную дорожку на её шее, не то от его хриплого голоса, по спине Леры побежали холодные мурашки. Дыхание сбилось. Ей и раньше говорили про неё, давали характеристику: «Зануда», «Синий чулок», «Недавалка». Она смеялась в ответ. Но чтобы её назвали «покорной» — это что-то новенькое. И вот тут она ещё не определилась, как к этому относиться. — Нравится… Ты получаешь от этого удовольствия… Хотя нет, — Сардынов так же на мгновение замер, потом снова вернулся к её телу. — Ещё не получаешь. Потому что противишься мне. Противишься себе. Но скоро…

Лера больше не могла слушать. Мало того, что по ней сегодня морально проехались вдоль и поперек, начиная с разговора в туалете, так сейчас ещё и вынуждают слушать бред подвыпившего мужчины. Сцепив зубы, Лера перешла к активным действиям. Он, там, кажется, хотел продолжения? Вот пусть этим продолжением и занимается, а не рассказывает ей про неё же!

Злит. Нервирует. Бередит душу.

Пошёл к черту…

Лера, движимая раздражением, заерзала на мужчине. Как бы собралась поудобнее устроиться, даже подстроиться под него, на самом деле невзначай коснулась члена, да и грудью своей плотнее прижалась к его. Пусть к делу переходит! Хорош разговаривать!

Но её надеждам не суждено было сбыться.

Мужчина, фыркнув, отодвинул её.

— Не злись.

Проклятье! Он читает её, как раскрытую книгу?

Пока она садилась, пытаясь выровнять дыхание, он снова налил себе.

— А в обычной жизни ты пьешь?

Как интересно поставлен вопрос. В обычной жизни. А сейчас у неё какая?

— Практически нет, — честно призналась Валерия. Лукавить не имело смысла. Да он, наверняка, и так знает. — Не люблю алкоголь.

— А я не люблю пьяных женщин.

Сардынов выпил и прищурился.

— Почему ты меня ни о чем не спрашиваешь?

Остапа понесло… Остапу больше не наливать…

Захотелось спрятаться от его глаз. Вот что мужик не уймётся?

— А о чем мне вас спрашивать?

Сардынов снова поморщился и вернул Леру на прежнее место — на себя.

— Тебя. Я, кажется, уже говорил, — а вот и жесткие тоталитарные нотки. Не терпящие возражения и неповиновения.

— Да…Тебя, — глухо отозвалась Лера, уставившись ему в шею. В лицо смотреть не желала.

— Так почему ты меня ни о чем не спрашиваешь?

— А должна?

— Наверное. Неужели не интересно?

Ещё как интересно! Временами. Но большей частью — нет.

Потому что — зачем? Для чего? Чтобы понять, что у Сардынова, богатого взрослого мальчика, имеется кучу тараканов в голове и тонкая душевная организация? Детская травма? Недолюбленный сынок?

— Зачем я буду вас…тебя о чем-то спрашивать? — Лера постаралась уйти от вопроса. — Особенно, когда ты пьяной. Предупреждение же было. И я так понимаю… Тебе не нравится на утро, то, что ты откровенен накануне.

Сардынов хмыкнул и резко перевернул Валерию на спину, отчего она испуганно ойкнула. Её глаза распахнулись, рот приоткрылся.

Мужские глаза жадно впились в её лицо. Смотрели, не моргая. И от этого взгляда, в котором сейчас не было ни холода, ни отчужденности, ни закрытости, а лишь чистейшая голодная похоть, Лере стало страшно. Так страшно, как не было страшно в первый раз. Как не было, когда она опускалась перед ним на колени в день знакомства.

В её душе поднялась непонятная буря, сотворенная инстинктами самосохранения. Теми самыми, что спали, когда она пару часов назад неслась по коридорам, желая прекратить избиение. Сейчас они проснулись.

И закричали. Гулко. Беззвучно.

Лера захотела отвести взгляд. Не смотреть в серый омут. И не смогла.

Сардынов словно её загипнотизировал.

Она видела, как подрагивают его ресницы. Видела, как испещрены морщинками уголки его глаз. Видела, как трепещут ноздри от его шумного дыхания.

— Не надо, — полустой сорвался с её губ произвольно.

Сардынов услышал и негромко засмеялся.