КроШа

— Тебя послушать, Светуль, так парням только и надо, что минет!

— И поглубже-поглубже!

— Девчонки, меня сейчас стошнит от ваших разговоров, — вмешалась Лера, ставя поднос с кофе и пиццей на стол. — Можете говорить о чем-нибудь другом?

— Например? Лера, ты сама посуди! Эта дамочка, — тонкий пальчик с длинным розовым ноготком устремляется на собеседницу напротив, — заявляет, что ей не нравится делать минет. Представляешь?

Лера, давясь от смеха, но продолжая делать серьезную мину на лице, садится за стол.

— Нет, не представляю.

— Вот и я! Мальчики же кайфуют, когда их стволик облизывают и посасывают… чмок… чмок… — и для наглядной демонстрации Светуля вытягивает губы трубочкой.

— Светик!!..»

Лере восемнадцать.

И вот, всего два года спустя, она стоит в салоне бесподобного частного лайнера, а на кожаном диване, несомненно, стоящем баснословных денег, сидит шикарный, чего уж тут греха таить, мужчина и ждет, что она сейчас подойдет к нему, опустится на колени и сделает минет.

Лера не была ханжой и девственницей оставалась не потому, что на неё парни не обращали внимания и не пытались зажимать в углах школы и универа, а потому что она так решила. Да и Геныч в этом вопросе сыграл не последнюю роль. Стоило кому-то косо посмотреть на сестру или отвесить в её адрес похабную шутку, его сразу выводили «поговорить по душам». Да и друзья Геныча тоже увлеклись этой игрой — «Отвадь ушлепков от мелких сестер». То, что сами безбожно приставали к другим девочкам — не в счет. Это они. А это сестры. Тут всё четко.

Так же Лера прекрасно понимала, что четыреста тысяч за любовные утехи в классической позе на спине с закрытыми глазами никто платить не будет. Сто тысяч она вычла за суррогатное материнство.

Но, черт, вот так… сразу…

Две ночи, что минули с момента её ознакомления с договором, не прошли даром.

Они были бессонными — факт. Ни один километр прошагала она по квартире, раз за разом представляя, ЧТО богатый мужик, возжелавший себе заиметь персональную постельную игрушкой с перспективой сделать ей ребенка, а потом его забрать, может с ней сделать.

Да, запрет на БДСМ. Хорошо.

Да, никаких телесных повреждений. Просто отлично.

Но есть столько всего другого…

Узнав, кто будет её заказчиком, Лера не могла не заметить, что Тимур — имя более подходящее для мужчин с восточными корнями. Да и в самой внешности Сардынова просматривались черты южных мужчин. Отсюда и трактовка «покорности». А ещё… домашние тираны, пренебрежение чувствами супруги, паранджа. И никакого равноправного партнерства.

Я сказал — ты делаешь.

Всё.

Другого варианта не предусмотрено.

И всё же… Всё же Валерия надеялась, что будет чуть иначе. Хотя бы в первую встречу. Она надеялась хотя бы на краткое знакомство, небольшой разговор.

Её сразу поставили на место.

Холодные мурашки пронеслись по спине девушки — предвестники приближающейся паники. Остаться спокойной, услышав подобное предложение, невозможно.

Прошло всего несколько секунд с того момента, как он озвучил свою просьбу.

Лера, какая просьба?! Приказ!

Или всё же что-то среднее?

Сглотнув, Лера не могла не отметить, что самыми парадоксальными в данной ситуации лично для неё оказались лицо и глаза Сардынова. Выражение лица было спокойным, даже чуть уставшим, глаза — смотрели жестко, прямолинейно. И полное отсутствие насмешки, цинизма. В его предложении не было намерения её унизить, растоптать, поставить на колени.

С «поставить на колени» она поторопилась. Но тут фраза сама по себе двусмысленная.

Сардынов лишь озвучил своё желание, которое для него было абсолютно естественным. Минет для богатого холеного мужчины. Что может быть естественнее? Лера ни на секунду не сомневалась, что девушки ни раз и не два ему его делали и в клубах, и в машине, и в офисе, и в номерах гостиниц.

Но она… Черт!

Вот когда Лера пожалела, что полная дилетантка в этом вопросе. Цинично? Да никто и не спорит. Но сейчас преодолеть себя, заставить подойти к Сардынову, опуститься на колени перед его слегла раздвинутыми ногами, расстегнуть брюки и достать ЕГО, было чертовски трудно.

Она должна.

Покорность.

Операция… Геныч… Мама… их домику моря.

«— …просто берешь и обхватываешь его губами…

— Светка, заткнись!

Они уже хохотали до слез.

-.. самое чувствительное — это головка. Она такая гладенькая, как леденец! Точно, девочки, леденец! Мы же все любим леденцы! — Светулёчку стоило больших усилий сохранять видимое спокойствие и не засмеяться, как подруги. — Ещё есть уздечка. Ну, оооочень чувствительная! С ней можно поиграть язычком!

А ещё…

В подругу полетела скомканная салфетка.

— А ещё они любят, когда берут прямо до яичек. Но это уже, пардоне, профи!

Никто не сомневался, что Светланка относила себя к «профи»

Дольше Лера не имела права стоять на месте.

Надо было идти и делать.

Сардынов больше ничего не сказал. Он смотрел на неё и ждал.

Лере оставалось надеяться, что её заминка оказалась не слишком долгой.

Она не могла видеть себя со стороны, иначе бы расстроилась ещё больше. Она рассчитывала, что ей удалось сохранить безмятежное лицо.

Она сильно ошиблась.