Крокодил из страны Шарлотты

Родимая народная песня уже неудержимо рвалась из моей груди, и после наполовину опустошенной бутылки мы таки ее грянули. Но не хватающую за сердце «Гораль, небось тебе жаль», а плясовую, как того требовал текущий момент.

В своем воображении я увидела Алицию как живую: вот она самозабвенно притопывает в танце, а потом со стоном хватается за ногу, попытавшись продемонстрировать, как в польском обереке полагается припадать на одно колено. В результате финал плясовой я исполняла соло.

– Потише! – взывала Алиция, рыдая от смеха. – Не топочи так!

Топотала ногами!!! Что-то я еще отплясывала и топотала ногами! Ну конечно, испанские народные танцы! Кастаньеты! Любимые ее кастаньеты! Я бралась за них и топотала ногами!!!

– Знаю! – закричала я, срываясь с места. – Знаю, о чем речь! Как я могла забыть, ведь они висели на стене!

– Что висело на стене? Говори, не тяни! Взволнованная до глубины души, я готова была сию минуту лететь за завещанным мне наследством.

– Кастаньеты! Помнишь? Они висели на стене над той надписью. Подарок, Алиция очень ими дорожила и всегда возила с собой. Надо их сейчас же забрать!

– Остынь, куда тебя несет на ночь глядя? Квартира опечатана, завтра возьмем.

– Погоди, – забеспокоилась я. – Надо это дело обговорить с сестрой. Она ведь наследница…

И только тут до Дьявола наконец дошло.

– С ума сошла, – всполошился он. – Не хочешь ли ты сказать, что она спрятала план в кастаньетах? Чушь, это же два цельных куска.

– Цельные, не цельные, какая разница? Факт тот, что Алиция наказала мне их забрать, – значит, не без причины. Завтра же иду к майору за разрешением. И к сестре зайду – я человек честный.

Дьявол насупился, всем своим видом выражая неодобрение.

– Я тут пытаюсь разобраться с тобой в серьезном вопросе, а ты мне дуришь голову какими-то кастаньетами. Верю, Алиция тебе их завещала. Раз не могла на них надышаться, кому бы отдала, как не ближайшей подруге. Но это еще ничего не значит.

– Не противоречь сам себе, минуту назад ты уверял, что в такой ситуации она могла упоминать только о самом важном.

– Ну и в самое важное затесался один пустячок, она ведь тоже человек. Лучше вспоминай дальше.

– Это должен быть маленький клочок бумажки, – задумчиво тянула я свое.

– С чего ты взяла?

Я очнулась и посмотрела на него. И правда, с чего я взяла? Из письма Алиции к Лешеку. Стоп, этого говорить нельзя.

– А ты что думаешь, такая информация будет написана аршинными буквами на уличной афише? Нет, это крошечный клочок, и кастаньеты тут очень даже годятся. Если не в них, тогда я ничем помочь не могу, ищите ветра в поле.

На следующий день Дьявол, хоть и упорствовал в своем неверии, все-таки изволил сопроводить меня к майору. Тот оказался таким же фомой неверующим, но согласился наведаться с нами на квартиру Алиции. Кастаньеты висели на своем месте, мне даже разрешили взять их в руки. Я внимательно оглядела их. Бог весть в который раз, потому как в Копенгагене они мне мозолили глаза каждый день. И не только глаза. Висели так по-дурацки, что, как только садишься за стол, они тебе елозят по башке. Я осмотрела их так и эдак, постучала ими…

Никаких следов манипуляции. Все такие же глянцево-черные, соединенные красным шнурком. Я сразу пала духом – почему-то казалось, что на глянце непременно должна быть какая-то метина, знак, или обнаружится что-то, вплетенное в шнурок. Наверно, меня сбили с толку ассоциации с узелковой письменностью инков – немудрено при такой-то сумятице в голове.

Майор с Дьяволом тоже удостоили кастаньеты самого пристального внимания. Обнюхали, обстукали ногтем, разве что на зуб не попробовали.

– Ничего не вижу, – вздохнул майор.

– Да ерунда все это, – раздраженно буркнул Дьявол. – Пан майор, у нее уже навязчивый бред. Можно, конечно, отослать в Институт криминалистики, но какой смысл.

– Я того же мнения, но почему бы не отослать, – заколебался майор. – Вот только что мы им рекомендуем искать? Они могут определить, скажем, химический состав пластмассы…

Все это время я стояла рядом, но мысли мои витали в самых разных местах. Куда еще она могла воткнуть клочок бумаги? Да куда угодно. Могла промыть рейсфедер от туши и воткнуть в него. Могла налепить под стельку в старой туфле. Могла засунуть в тюбик от помады. Да, но тогда сказала бы по телефону, что я могу взять на память ее чертежный прибор, ее любимые туфли, ее помаду… А сказала о кастаньетах…

– Пусть она их себе забирает и рассматривает хоть до Страшного суда, – махнул рукой Дьявол.

– За твои грешки, прошлые и будущие, Бог покарал тебя уже заранее, лишив смекалки, – вдохновленная свыше, возгласила я. – Пан майор, дайте-ка мне эту вещицу. Я верю в гений своей подруги, у которой под рукой не было Института криминалистики со всеми его чудесами техники. Думайте как хотите, посмотрим, чья возьмет. Можно мне пройти в ванную?

– Пожалуйста, – пожал плечами майор.

Я взяла кастаньеты и удалилась в ванную, осененная неким воспоминанием. Как-то раз, когда я вернулась с работы, Алиция встретила меня оригинальной новостью.

– Я украла новейшее изобретение, – таинственно сообщила она.