Кризис

Победа оппозиции на выборах 1989 года вовсе не означала, что Чили освободилась от Пиночета и тирании вооруженных сил. Наоборот, прежде чем уйти в отставку с должности президента, Пиночет добился принятия закона о своем пожизненном сенаторстве, праве назначать судей верховного суда и сохранении за ним поста главнокомандующего вооруженными силами страны – вплоть до окончательной отставки в 1998 году, в возрасте 83 лет. Это означало, что Пиночет и скрытая угроза очередного военного переворота постоянно занимали мысли новых демократических лидеров Чили. Как объяснял мне мой чилийский друг: «Это все равно как если бы нацистская Германия сдалась 9 мая 1945 года, но Гитлер не покончил с собой, а остался пожизненным сенатором и главнокомандующим немецкой армией!» Укрепляя позиции чилийских военных, конституция Пиночета содержала статью (она продолжает действовать), гласящую, что 10 % государственного дохода от продаж меди в Чили (да, дохода, а не прибыли) должны пополнять ежегодно военный бюджет. Это условие обеспечило вооруженным силам Чили финансовую стабильность, необходимую, как уверяют, для отражения любых внешних угроз; данное объяснение особенно актуально с учетом того, что последняя (и всего вторая в истории страны) война закончилась более ста лет назад, в 1883 году, что границы Чили обороняют океан, пустыня и высокие горы и что соседи Чили (Аргентина, Боливия, Перу) ей не угрожают. Единственное возможное использование вооруженных сил Чили – против собственного населения.

Конституция Чили, утвержденная Пиночетом, содержала три статьи в пользу правого крыла. Одна статья указывала, что из 35 членов верхней палаты парламента 10 не избираются, а назначаются президентом из числа должностных лиц, скорее всего, правых по убеждениям (например, из бывших руководителей армии и флота). Бывшие президенты, как уже отмечалось, становились пожизненными сенаторами. Вторая статья (действовала до 2015 года) гласила, что каждый округ избирает в нижнюю палату двух представителей, причем одному достаточно простого большинства голосов, а вот другому требуется не менее 80 % голосов; это условие существенно затрудняло избрание от одного округа сразу двух левых. По третьей статье, необходимо большинство в 5/7 избирателей для изменения конституции; в любой демократии (а особенно в такой, как Чили), крайне трудно убедить в своей правоте 5/7 электората. Потому, хотя минуло два десятилетия с ухода Пиночета с поста президента, Чили по-прежнему живет по утвержденной им конституции, которую основная масса чилийцев считают нелегитимной.

Любой стране мучительно признавать и искупать злодеяния, совершенные ее правителями против собственных граждан или против граждан других государств. Ведь ничто не способно исправить прошлое, а зачастую многие из преступников продолжают жить, более того, наслаждаются достатком, властью и поддержкой. В Чили эти процедуры оказались весьма болезненными, поскольку за Пиночета немалая часть чилийских избирателей голосовала даже в 1989 году: он оставался главнокомандующим вооруженными силами, а демократическое правительство имело веские основания опасаться нового военного переворота в случае объявления «охоты» на военных преступников. В двух эпизодах – когда сын Пиночета угодил под следствие и когда комиссия по правам человека начала свою работу по расследованию зверств хунты – солдаты действительно выходили на улицы в полном боевом снаряжении, якобы для выполнения «рутинных тренировок». Стоявшая за этими «тренировками» угроза была очевидной для всех.

Патрисио Эйлвин, первый президент после Пиночета, действовал осмотрительно. Когда он пообещал справедливость, «насколько будет возможно», чилийцы, рассчитывавшие на возмездие, пали духом; зазвучали даже предположения, что эту фразу следует толковать как гарантию отсутствия справедливости. Но Эйлвин учредил комиссию по установлению истины и примирению, которая в 1991 году опубликовала имена 3200 чилийцев, убитых или «исчезнувших» при хунте, а вторая комиссия в 2003 году провела расследование пыток. Выступая по телевидению, Эйлвин едва сдерживал слезы, когда просил семьи жертв о прощении от имени чилийского правительства. Такие искренние извинения со стороны главы правительства за зверства государства в современном мире встречаются крайне редко; ближайшей параллелью кажутся столь же сердечные извинения канцлера Германии Вилли Брандта в варшавском гетто перед жертвами нацистского правительства Германии (подробнее см. в главе 6).