Кривая роста

Решением профгруппы сектора Славка был принудительно направлен на научно-теоретическую конференцию. Когда Петр Петрович кончил доклад, Курочкин попросил разрешения задать несколько вопросов.

Председательствующий разрешил. Славка переступил с ноги на ногу, возвел к потолку глаза и спросил, как, по мнению докладчика, будет правильно: железобетон или железный бетон — это первое. Во-вторых, субподрядчик или субъективный подрядчик? В-третьих, накладные расходы или прикладные расходы?

Лицо Славки было серьезным, говорил он значительным тоном, делая необходимые паузы после каждого вопроса. Петр Петрович уже собрался отвечать. Но тут старший техник-лаборант плюхнулся на стул и затрясся в беззвучном смехе.

У Восьмакова свалилась пелена с глаз. Он вдруг понял издевательскую бессмысленность заданных вопросов, увидел огромный зал с двенадцатью слушателями, свирепую томительность на лице члена месткома, ответственного за производственный сектор.

Тут он осознал, что никого не интересует так тщательно и любовно подготовленный доклад, что всем безразличны его настойчивые и многолетние искания в области научной терминологии. Что сам он выглядит как извозчик на стоянке такси.

Петр Петрович собрал в папку тезисы доклада, извинился перед собравшимися, ушел домой и написал заявление с просьбой о переходе на пенсию.

— Да, терминология — важная область науки, — вздохнул Бортнев и поправил очки. — Я удовлетворил вашу просьбу… Трудно согласиться на уход такого работника, как вы, Петр Петрович… Двенадцать человек! Нет, здесь все-таки явная недоработка месткома.

Когда Петр Петрович ушел из кабинета, Бортнев вызвал начальника отдела кадров, председателя месткома и заместителя по хозяйственной части.

— Проводы устроить по первому разряду, — распорядился Василий Петрович. — Цветы подготовьте, выступления… Может, ему золотые часы подарить?

На золотые часы местком не расщедрился. Остановились на транзисторе.

— Как раз ему для туристских походов, — поддержал кадровик председателя месткома. — И адресок соорудим… Позавчера два десятка папок для адресов получили… Я Казеннова попрошу. Так, чтобы со слезой получилось… Только проводы надо в рабочее время устроить. Иначе разбегутся и конфуз будет.

Директор института согласился с разумными доводами опытного кадровика.

Оставшись один в кабинете, Бортнев снова остро ощутил бег времени. Подумал, что дочь вот-вот выйдет замуж, а сына скоро призовут в армию.

Он с ненавистью покосился на пирамиды входящей и исходящей корреспонденции. Текучка заедала так же неотвратимо, как Петра Петровича научная терминология. Когда-то Восьмаков заведовал кафедрой политэкономии в крупном институте, а вот сейчас добровольно уходил на пенсию…

Бортнев снова вспомнил о неоконченной монографии. Подошел к сейфу, вынул папку, сдул с нее пыль и решительно подумал, что с завтрашнего дня он наплюет на текучку, сядет за работу и доведет ее до конца.

Но тут в телефонном аппарате звякнуло, и Василия Петровича соединили с огромным и требовательным миром, бушующим за стенами кабинета. Звонил старший референт первого заместителя министра. Он попросил подготовить справку, сколько израсходовано металла на производство железобетонных конструкций для промышленного строительства.

— За последние десять лет, с разбивкой по кварталам, — четко диктовал старший референт. — По маркам стали и по номенклатуре изделий.

— У нас же нет таких данных, — всполошился Бортнев. — Мы же этим вопросом не занимались… За десять лет! Где же цифры найдем?

— Я передаю вам указание руководства, товарищ Бортнев, — голос старшего референта прорезался звоном легированной стали.

Трубка дрогнула в руке Василия Петровича, но он поборол минутную слабость и ответил:

— Дадим справку.

Затем вытер платком вспотевшие ладони, спрятал в сейф папку с неоконченной монографией и приказал секретарю собрать очередную «пятиминутку» руководителей отделов и секторов.

Через два часа договорились подготовить справку, положив в ее основу мудрую мысль, что если институт не знает, то никто не может знать. Такая методологическая установка позволяла действовать по «соображению», ориентироваться не только на выловленные цифры, но и на здравый смысл, позволяющий эти цифры увязать друг с другом.

После «пятиминутки» Зиновий Ильич Лаштин, оставшись наедине с директором, сообщил потрясающую новость…

— Макова освободили… Сегодня приказ подписан. Исполнение обязанностей возложено на Курдюмова. Так что Олег Валерьянович нами теперь командует.

В министерстве появилась анонимка, обвиняющая Макова в аморальном поведении. Все понимали, что бумага эта вздорная и полагается ее, попросту говоря, швырнуть в корзину. Но Вячеслав Николаевич не хотел оставить и тени подозрения на своем честном имени и потребовал создать комиссию, чтобы расследовать грязный навет.

Члены комиссии, в составе которой оказался и Курдюмов-сын, были благодушно настроены к коллеге, втянутому в неприятную историю.