Крюк

Вдруг среди них раздался звонок. Все оглянулись. Наконец Брэд понял, что это звонит его переносной телефон. Он вытащил его и включил. «Да? Что? — у него отвисла челюсть. — Питер, почему ты так тяжело дышишь? У тебя такой голос, словно ты только что пробежал марафонскую дистанцию или еще что-нибудь в этом духе. Что случилось?

В конце коридора дверь с лестницы распахнулась, и появился Питер. Вся группа, стоявшая около лифта, развернулась к нему.

— Никогда не обращай внимания на телефон! — произнес Питер, еле переводя дух и запихивая телефон назад. «У меня будет инфаркт, если я буду и дальше продолжать в таком же духе», — думал он. — «Мне нужно еще раз взглянуть на предварительный доклад прежде, чем я отправлюсь в Лондон. Одну минуту».

Брэд немного развернулся к нему, заметив при этом:

— Питер, ты опаздываешь на матч!

— Не волнуйся, — уверил его Питер. — Я знаю короткую дорогу к стадиону. У меня еще есть время.

Остальные стояли позади него, не произнося ни слова. Все лифты уехали.

— Эй, у меня есть шутка, которую я хочу проверить на вас, — сказал Питер, пытаясь справиться с одышкой и по-мальчишески улыбаясь. — Я читал, что теперь матерей можно заменить юристами. Знаете почему?

Никто не знал.

Джек стоял на площадке с поднятой битой, прижав подбородок к плечу, и следил за свистевшим по воздуху мячом. Он глубоко вздохнул и шагнул назад. Его глаза поднялись к табло: 9-я подача, местные — 8, гости — 9.

— Не подведи нас, Бэннинг! — кричал его тренер. — Давай, держись!

Ребята из его команды тоже что-то кричали ему. Кто показывал, что нужно делать, кто подбадривал, кто умолял не проиграть. Надписи на их униформе подпрыгивали, как заводные игрушки. Джек посмотрел вниз на ноги, потом потоптался немного на месте. Он уже в течение двух подач не смотрел на трибуны, боясь того, что он там увидит. А, точнее, не увидит. Игра почти заканчивалась. Что же его отец наделал?

— Давай, сынок, начинай, — сказал сзади хриплым голосом Дед Мороз.

Джек еще раз глубоко вздохнул и вошел на пятачок. Он немного подвигался на месте и вдруг засек себя на том, что смотрит на трибуны, несмотря на свое решение не делать этого.

Его мать и Мэгги стояли плечом к плечу и что-то кричали. А рядом с ними прямо над красным сиденьем стоял человек с видеокамерой. Отец? Сердце у Джека запрыгало. Но потом он увидел, что это не был его отец. Это был кто-то другой, человек, который работает в офисе у его отца и которого он видел один или два раза.

Этот человек стоял на том месте, где должен был быть его отец, и снимал все на пленку.

Джек буквально оцепенел. Он встал напротив подающего, поднял биту и застыл, проделывая все эти движения совершенно машинально. Он чувствовал, что сзади него, согнувшись, стоит принимающий. Он увидел, как подающий наклонился, как следует размахнулся и ударил по мячу. Великолепный, сильный удар. Казалось, мяч никогда не опустится на землю, а так и будет лететь. Джек ударил по нему без всякой надежды на успех.

— Третий пропущенный мяч! — закричал полевой судья.

Команда гостей заревела в экстазе, а его родная — в порыве негодования. С минуту он не мог двигаться. Затем механически, уныло, пытаясь побороть слезы, наворачивающиеся ему на глаза, Джек положил биту и зашагал к скамейке.

Солнце клонилось к западу. Предвечерний холодок обдавал лицо Питера, когда он вышел из нагретого нутра своего БМВ с перекинутым через руку плащом и хлопающим на боку телефоном и поспешил к спортплощадке. Его глаза поднялись на табло: 9-я подача, местные — 8, гости — 9. Поторапливаясь и чувствуя себя тяжелее, медлительнее и старше, чем всегда, он думал, что еще есть время. Надо все-таки заняться зарядкой на улице.

Он обогнул места для зрителей и остановился, как вкопанный.

Трибуны были пусты. Спортплощадка тоже как вымерла. Даже «базы» были убраны. Все, что осталось, — это беспризорные фантики от конфет, да брошенные на землю одноразовые стаканчики. Питер помедлил, чтобы восстановить дыхание и успокоиться. Он снова посмотрел не табло и покачал головой.

«Джеки…»

Он чувствовал себя одураченным, и ему было стыдно.

Наконец, он повернулся и пошел к своей машине, в первый раз вдруг осознав, какая здесь стоит тишина.

Он был почти у цели, когда его телефон зазвонил. Он вытащил его и включил.

— О, привет, Брэд, — поприветствовал он своего собеседника точно деревянный. — Да, я рад, что ты позвонил.

В Англию

Мощный гул моторов Боинга-747 был ничто по сравнению с нескончаемым криком младенца, сидевшего чуть поодаль. Питер машинально слушал и то, и другое, а мысли его в это время были целиком сконцентрированы на светящемся экране лэп-топа[1], стоявшего перед ним. На нем большими буквами было напечатано:

БАБУШКА УЭНДИ НАЗЫВАЕТ МЕНЯ СВОИМ ЛЮБИМЫМ СИРОТКОЙ. Я НЕ ЗНАЮ, ПОЧЕМУ.

Питер смотрел на слова на дисплее, стараясь понять их тайный смысл. Это было загадкой с далеких времен, с того давнего, потерянного прошлого, которого он уже не мог восстановить в своей памяти. Бабушка Уэнди… Уэнди Дарлинг… Его бабушка…