Крюк

Она отвела от него свою руку и показала на потрепанную книжку «Питер и Уэнди», лежавшую на ночном столике.

— Дай мне, пожалуйста, мою книгу.

Питер замялся в сомнении:

— Я не знаю, бабушка… Лучше отдохни сейчас.

Она посмотрела на него, поджав губы:

— Делай то, что я сказала, Питер. Пришла пора рассказать тебе кое о чем — о том, что ты в принципе знаешь.

— Что знаю? Скажи мне, что?

Она помолчала, пока он передавал ей книгу. Потом открыла ее и стала читать:

— Все дети растут, кроме одного… — прочитала она и посмотрела на него. — Так начал свою сказку сэр Джеймс много лет назад. Было это в рождественские дни, да, 1910 года. Мне тогда было почти одиннадцать лет. Девочка в этом возрасте становится женщиной, она как бы зажата между двумя главами книги своей жизни. Что ты помнишь из своего самого раннего детства?

Питеру снова стало не по себе, он отодвинулся от Уэнди, рассматривая тени в комнате, как будто ответ на этот вопрос лежал именно там.

— Не знаю. Я помню приют на Грейт Ормонд Стрит, — раздраженно сказал он.

— Но тебе было тогда уже двенадцать, почти тринадцать лет. А до этого?

Питер хотел, чтобы Мойра поскорее вернулась. Он бросал взгляды то на Уэнди, то снова в сторону. Он старался вспомнить и не мог.

— А до этого — ничего.

Бабушка Уэнди опять положила ему на плечо свою руку, крепкую и удивительно сильную. Он невольно повернулся к ней.

— Подумай получше, — настаивала она.

Питер сделал глотательное движение.

— Мне было холодно, я был один… — он остановился, рассерженный. — Я не помню. Никто не знает, откуда я появился. Ты говорила мне, что я был подкидышем…

— Я нашла тебя, — оборвала она его. — Я! — Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Питер, теперь ты должен выслушать меня. И поверить мне. Ты и я детьми играли вместе. У нас обоих были удивительные приключения. Мы плакали и смеялись. — Она помолчала. — И мы летали. Но я не хотела остаться ребенком навсегда. Мне страшно хотелось вырасти и стать частью этого реального мира. И чтобы ты тоже вырос вместе со мной. Но ты не рос. Потому что ты боялся. И когда ты наконец решился и внутренне подготовился к этому, ты отстал от меня… от нас на пятьдесят лет.

Ее лицо скривилось в грустной, усталой улыбке.

— Я была уже старая, Питер. А ты — ты только начинал превращаться в мужчину.

Питер смотрел на нее, как на помешанную.

— Хорошо, бабушка, а теперь давай-ка отдохни. Я дам тебе валиума.

Но Уэнди не успокаивалась.

— Когда я была молодой, ни одна девушка не нравилась тебе больше, чем я. И даже в день своей свадьбы я в тайне все еще надеялась, что вот сейчас ты слетишь на церковь и простишь меня за все… На мне была розовая атласная лента… Но ты так и не появился. Я потеряла тебя…

Питер безуспешно пытался покончить с этим разговором. Что-то неприятное будоражило его, то, что было как бы за пределами его памяти. Он боролся с этим, не будучи уверен, что ему надо делать: будить эти воспоминания или же, наоборот, отмахнуться от них.

— Я была уже пожилой женщиной, когда ты вернулся в последний раз. И я, почти бабушка Уэнди, завернула тебя в одеяло и положила спать в детской комнате вместе со своей тринадцатилетней внучкой. Твоей Мойрой. И когда ты увидел ее, вот тогда-то ты и решил больше не возвращаться в Страну Никогда.

Питер широко раскрыл глаза.

— Что? Куда возвращаться?

— В Страну Никогда, Питер.

Питер затряс головой, вымученно улыбаясь, и сказал:

— Мне нужна Мойра. Мойра! — позвал он громко.

Бабушка Уэнди наклонилась к нему совсем близко, так, что ее лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от лица Питера.

— Питер, я старалась рассказать тебе это много раз. Но ты сам видишь, что все забыл. Ты думаешь, что я глупая старуха, у которой на старости лет крыша поехала. Но теперь ты должен это узнать.

Она взяла книгу и вложила ему в руки.

— Эти истории — не выдумка. Я клянусь тебе. Я клянусь всем, чем я дорожу в этой жизни. И теперь ОН вернулся, чтобы отомстить. Он знает, что ты пойдешь за Джеком и Мэгги хоть на край света, хоть за край, хоть на небеса. Ты должен найти способ сделать это! Только ты можешь спасти своих детей. Никто, кроме тебя. Ты и только ты. И затем отыскать дорогу назад. Ты должен заставить себя вспомнить все. Питер, неужели ты не понимаешь, кто ты?

Она отпустила его и взяла у него из рук книгу. Нетерпеливо пролистала ее и остановилась, ткнув пальцем в страницу.

Питер Бэннинг посмотрел туда. Книга была раскрыта на том месте, где нарисованный Питер Пэн с широко расставленными ногами стоял, упершись руками в бока, с запрокинутой вверх головой и готов был вот-вот закукарекать.

Уэнди смотрела на него и изучала его глаза в надежде увидеть в них понимание. Но тщетно.

Тинк