Крюк. Лабиринт

— Очень. — Он шагнул к ней и наклонился. — А по какому случаю, Тинк?

Она улыбнулась в ответ.

— Из-за тебя. Ты ведь вернулся домой, глупый осел.

Питер, смутившись, осторожно почесал ушибленное место

на голове.

— Домой? — с сомнением повторил он.

Она стала разгораться ярче и ярче, испуская вокруг себя волны света, освещая темноту, царившую кругом, и разгоняя по углам тени.

Питер с удивлением осматривался. Он стоял в подземной комнате, которая была вырыта под стволом Дерева Никогда, между его корнями. В одном конце ее был очаг, темный и холодный, а в другом лежали грудой обломки кресла-качалки и огромной люльки. Ровный спил дерева выступал из земли в центре комнаты. Возможно, когда-то он служил столом. Все было опалено огнем, и там, где раньше пол был чисто выметен, теперь на каждом шагу росли грибы.

«Я ЗНАЮ ЭТО МЕСТО!» — взволнованно подумал Питер.

— Что здесь случилось? — спросил он у Тинк, наклоняясь и притрагиваясь к обломкам.

— Хук случился, — ответила она.

— Хук?

— Да, Питер. Хук спалил все это, когда ты ушел и не вернулся.

Глаза Питера засветились, когда он стал копаться в куче обломков, сваленных в дальнем углу. С нежностью и благоговением он стал подбирать осколки и обломки того, что некогда было деревянными стенами и соломенной крышей игрушечного домика.

Его руки дрожали.

— Уэнди, — вздохнул он. — Это... это домик Уэнди. Тутлс и Нибс построили его для нее. Он еще был украшен самодельными розами, а шляпа Джона была приспособлена для камина.

Он сделал судорожный короткий вдох:

— Тинк, я помню!

Он обернулся.

— Это подвал нашего дома! — Он рванулся к остаткам кресла-качалки. — Уэнди бывало сидела в этом кресле и рассказывала нам сказки. Только оно стояло не здесь, а вон там! Мы возвращались из наших походов, а она штопала наши носки. Она спала тут. Тинк, Тинк, твое жилище тоже было здесь — вот здесь! А плетеная кроватка Майкла стояла здесь! А Джон спал вот тут!

Он бродил теперь по комнате, указывая то на одно место, то на другое. Слова захлестывали его. Тинкербелл смотрела на него, затаив дыхание, и восторг светился на ее личике, а в глазах отражалось восхищение.

Питер вдруг остановился. Он встал на колени, смел пепел и пыль и поднял потрепанного, наполовину обгоревшего одноглазого плюшевого мишку.

— Мишка. Мой мишка, — прошептал он и поднял глаза. Казалось, они устремились куда-то очень далеко. — Мишка всегда составлял мне компанию, когда я лежал в коляске. Моя мама... — Он судорожно глотнул слюну. — Я вспоминаю мою маму...

Тинк подлетела к нему, искрясь светом. Она зависла над его ухом:

— Что же ты помнишь о своей маме, Питер? Расскажи мне.

Питер прижал к груди мишку и, медленно покачивая головой, произнес:

— Я помню ее... мою маму... и моего папу... как они смотрели на меня и говорили о том, как я вырасту и буду учиться в самых лучших школах...

Эти слова вдруг разбудили в нем старые, давно забытые воспоминания, и они опять ожили, яркие и образные.

ОН, СОВСЕМ КРОХОТНЫЙ, ЛЕЖАЛ В СВОЕЙ КОЛЯСКЕ, ЗАБОТЛИВО УКРЫТЫЙ ГОЛУБЫМ ОДЕЯЛОМ, И СМОТРЕЛ В НЕБО НА ПРОПЛЫВАВШИЕ ОБЛАКА И КРИЧАЩИХ ПТИЦ.

«...МОЖЕШЬ БЫТЬ УВЕРЕН, ЭТО БУДУТ САМЫЕ ЛУЧШИЕ ШКОЛЫ, — СЛЫШАЛ ОН НАСТОЙЧИВЫЙ ТОН МАМЫ. — СНАЧАЛА ОН ПОЙДЕТ В УАЙТХОЛЛ, ПОТОМ В ОКСФОРД. КОНЕЧНО ЖЕ, ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ УЧЕБЫ ОН ПОЙДЕТ В ЮРИСПРУДЕНЦИЮ, А ПОТОМ, ВОЗМОЖНО, БУДЕТ ИЗБРАН В ПАРЛАМЕНТ...

— Но этого все взрослые желают своим детям, — серьезно сказала Тинк. Ее мягкий голос звенел у него в ушах, словно колокольчик.

— Да, но это так напугало меня тогда, — ответил Питер. — Я вовсе не хотел вырасти ... чтобы однажды умереть.

РЕБЕНОК В КОЛЯСКЕ СТАЛ СИЛЬНО СУЧИТЬ РУКАМИ И НОГАМИ, И ТОРМОЗА СОСКОЧИЛИ С ПРЕДОХРАНИТЕЛЯ. КОЛЯСКА ПОЕХАЛА ПО ДОРОЖКЕ, НАБИРАЯ СКОРОСТЬ, ПРЯМО К ПРУДУ. МАМА ПИТЕРА БРОСИЛАСЬ ЗА НЕЙ, СТАРАЯСЬ ПОЙМАТЬ. У САМОГО БЕРЕГА КОЛЯСКА ВДРУГ ОСТАНОВИЛАСЬ САМА.

НО РЕБЕНКА В НЕЙ УЖЕ НЕ БЫЛО. ОН ИСЧЕЗ...

...СТОЯЛА НОЧЬ. НЕБО ЗАСТИЛАЛИ ТУЧИ, И ЛИЛ ДОЖДЬ. ГРЕМЕЛ ГРОМ, И СВЕРКАЛА МОЛНИЯ. НА ОСТРОВКЕ ПОСЕРЕДИНЕ ПРУДА ЛЕЖАЛ КРОШЕЧНЫЙ РЕБЕНОК. ОН ВЕСЬ ПРОМОК И ОТЧАЯННО КРИЧАЛ. ВДРУГ НАД НИМ ЗАЖЕГСЯ КРОШЕЧНЫЙ ОГОНЕК. ЭТО БЫЛА ТИНКЕРБЕЛЛ. ОНА СТОЯЛА И СМОТРЕЛА НА НЕГО, ПО-ТОМ ПОДНЯЛА ЛИСТОЧЕК, ЧТОБЫ ПРИКРЫТЬ ЕГО ЛИЦО ОТ ДОЖДЯ. СВОИМ ВОРКОВАВНИЕМ И ШЕПОТОМ ОНА УБАЮКАЛА РЕБЕНКА. ОН ЗАГУЛИЛ, И ОНА ЗАМУРЛЫКАЛА В ОТВЕТ. ПОТОМ ОНА БРОСИЛА НА НЕГО ПРИГОРШНЮ СВЕРКАЮЩЕЙ ВОЛШЕБНОЙ ПЫЛИ, ВЗЯЛА ЕГО ЗА РУЧОНКУ, И ОНИ ВДВОЕМ ПОЛЕТЕЛИ В НОЧЬ.

— Я привела тебя в Страну Никогда, — прошептала Тинк.

ПОТОМ ПИТЕРУ БЫЛО ТРИ ГОДА. ПО НОЧАМ ОН ЛЕТАЛ В КЕНСИНГТОН ГАРДЕНС. ЛУНА И ЗВЕЗДЫ СТАНОВИЛИСЬ БЛЕДНЫМИ И ДАЛЕКИМИ. ОН ПОДЛЕТАЛ К ОКНУ НА ТРЕТЬЕМ ЭТАЖЕ И СТАРАЛСЯ ОТКРЫТЬ ЕГО. НО ОНО ВСЕГДА БЫЛО ЗАПЕРТО НА ЗАДВИЖКУ. МАЛЬЧИК В СМЯТЕНИИ СМОТРЕЛ В НЕГО, И ЕГО ГЛАЗА НАПОЛНЯЛИСЬ ОТЧАЯНИЕМ, КОГДА ОН ВИДЕЛ, ЧТО ВНУТРИ СПИТ ЕГО МАМА, ПРИЖИМАЯ К СЕБЕ УЖЕ ДРУГОГО РЕБЕНКА.

— Она совсем забыла меня, — тихо сказал Питер. — Она нашла... другого.