Крюк. Лабиринт

Она кивнула и посмотрела на него. Она чего-то ждала. Сейчас он ее поцелует. Она закрыла глаза. Именно так это и должно произойти. Но что-то заставило ее вновь открыть глаза. Причиной было воцарившееся в зале молчание. Музыка прервалась. Их обступила толпа гостей. Со всех сторон она видела недобрые хитрые лица. Окружившие уставились на нее и на Джарефа. Они локтями подталкивали друг друга, перемигивались и кусали себе губы, чтобы не разразиться хохотом. Джареф, казалось, не обращал на это никакого внимания. Но ей сделалось жутко, она резко отвернула от него свое лицо. Он прижал ее к себе еще крепче и настойчиво стал искать губами ее губы. Ее охватило отвращение. Лицо залилось краской стыда, и она вырвалась из этих объятий на свободу.

Часы пробили двенадцать.

Сара прокладывала себе путь, с трудом пробираясь сквозь толпу, которая теснила и глумилась над ней. Какой -то мужчина по-лисьи улыбнулся из-под маски и тяжело дыхнул ей в лицо. Она почувствовала мерзкий запах его дыхания и в сердцах оттолкнула от себя.

В тот же миг между ними вклинилась стайка хохочущих женщин, за которыми гнались весело и грубо ржащие мужики. Сару отбросили в сторону, и она, потеряв равновесие, ударилась о колонну. Но снова кралась сквозь эту толпу, пока прямо перед собой не увидела трепыхавшуюся оболочку огромного шара, того самого, где проходил этот бал.

Рядом она заметила маленький стул, расписанный картинками. Держа обеими руками, она подняла его и ударила по шару.

Оболочка в этом месте лопнула, и Сара смогла протиснуться сквозь нее.

Она летела по небу. И смотрела на землю. Вдруг внизу она заметила Лудо и сэра Дидемеса. Те смотрели наверх и тоже видели ее. Они разевали рты, будто звали к себе. Но она слышала лишь свист рассекаемого воздуха.

А танцевальный зал, оставшийся позади, взорвался вместе с шаром и превратился в груду ненужного хлама, который разлетелся теперь по сторонам. Некоторые его кусочки со свистом неслись вперед, мимо девушки, некоторые плыли рядом с ней, а некоторые отставали, исчезая вдали.

Она стала узнавать какие-то знакомые, но позабытые предметы. Вот танцор из музыкальной шкатулки — он все так же делает свои пируэты. Позади него несколько ее любимых книжек. Они плывут себе в полном беспорядке, кто с кем хочет, и страницы свободно хлопают на ветру. Неподалеку ее Ланцелот, а под ним какие-то дурацкие вырезки из газет и журналов. Вон маленькая ложка и подставка для яиц. Сара ими пользовалась, когда была маленькой. Все вместе это походило на воздушный Бермудский треугольник, куда попадает и навсегда остается то, что вы видели или вообразили когда-либо, но перемешанное в самых невероятных сочетаниях. Если это и впрямь обломки танцевального зала, — думала она, — тогда выходит, все прожитое мною прошло на таком вот балу, где всегда надо быть в маске.

Она неслась теперь по безбрежному морю памяти. Вместе со всем своим хламом. А скорость движения все нарастала, и предметы и мысли начали вращаться: быстрее, быстрее, сливаясь в могучий крутящийся вихрь и затягивая в него Сару. Даже воздух вокруг свистел и стонал от такой бешеной скорости. И вдруг все замерло...

Сара снова стояла на земле, в свой одежде. В руке она держала надкушенный персик. Она посмотрела внимательно и заметила в нем червоточину. Из дырочки высунулась противная личинка. Девушка отшвырнула персик. Она почувствовала, как тяжело ей дышать, — и потеряла сознание.

ГОДЫ ЕЕ ЖИЗНИ

Она очнулась непонятно где. Над головой было черное небо, а вокруг — голая, безжизненная поверхность, залитая ярким, слепящим светом. Это напоминало фотографии, сделанные на луне. Может быть, она оказалась именно на луне, как знать.

Все, что Сара могла сейчас вспомнить, это то, что была на каком-то балу. Где давали этот бал, и как она на него попала, и зачем, — этого вспомнить она не могла. Просто был танцевальный вечер. И на нем был Джареф. Ее бросило в жар, и она прикрыла глаза от стыда. От стыда за то, что не смогла устоять перед его чарами. И замарала свою честь тем, что произошло на балу. Так или иначе, но во всем виновата она сама. Да, там были мужики, которые лапали ее; да, Джареф пытался грубо, насильно поцеловать ее, но она, разве она была ни при чем, разве все они позволили бы так себя вести, если б она была совершенно чиста?

— Что же мне делать? — вслух произнесла она, села и огляделась вокруг. Со всех сторон ее окружало унылое пространство — пустыня, которую слегка украшали кучки мусора, побольше и поменьше. Тут абсолютно было нечего делать,

— абсолютно. И ни одной живой души. Сара побледнела от испуга и отчаяния. Здесь, пожалуй, очень скоро забудешь, как тебя зовут.

С трудом она встала на ноги. Сделала первый шаг и сразу попала ногой в кучу какого-то старья. Неожиданно куча под ногой зашевелилась. Девушка отпрянула назад.

— Слушай! — раздался из-под кучи старушечий голос. — Ну-ка, давай с моей спины!