Крюк. Лабиринт

Когда он наконец снова открыл глаза, он увидел, что лежит на краю пруда под Деревом Никогда. Он несколько раз глубоко вдохнул воздух, чтобы немножко прояснить сознание. Затем встал на колени и наклонился, чтобы сполоснуть лицо. Он умылся, и подождал, все так же стоя на коленях, пока вода успокоится. Когда она перестала колыхаться, в ней появилось лицо мальчика. Ему было, возможно, лет четырнадцать. У него были дикие светлые волосы и бедовые глаза. Питеру мальчик показался знакомым.

Потому что он был очень похож на Джека, хотя и не был им.

ДЖЕК! ДЖЕК! ДЖЕК!

Где-то далеко пираты скандировали имя его сына. Они повторяли его снова и снова.

Он протянул руку и дотронулся до отражения в воде, обводя пальцем черты лица этого мальчика. Вода немного зарябила, и отражение изменилось.

Питер затаил дыхание. Лицо в воде стало отражением его собственного.

ДЖЕК! ДЖЕК! ДЖЕК!

Вдруг он заметил что-то круглое и твердое. Оно лежало под отражением на дне пруда. Он запустил руку в воду и осторожно вытащил ее. В руке оказался бейсбольный мячик Джека с автографами. Питер удивленно посмотрел на него. Это был тот самый мяч, который Джек отбил на Пиратской площади.

Питера наконец осенило. Это бейсбольный мяч упал с неба и повалил его.

Бейсбольный мячик Джека.

Каким-то образом он прилетел к нему.

Это была мелочь, незначительное обстоятельство, о котором другие, возможно, и не стали бы говорить. Но Питер Бэннинг держал этот мяч, как трофей, и что-то главное проснулось к жизни внутри него, что-то настолько дикое, чего он не мог ни понять, ни держать в себе. Он откинулся назад и заорал во все горло. Но крик его совершенно не получился. Это было скорее петушиное кукарекание, настолько же дикое и вызывающее, каким разражался Руфио.

Питер поднялся на ноги, наэлектризованный этим звуком, и, согнувшись, стал пятиться от пруда, пока наконец не наткнулся на ствол Дерева Никогда. Он услышал шепот: «Сюда! Сюда!» Он обернулся, ища глазами того, кому принадлежал этот голос. На корявом старом дереве он увидел качающуюся и готовую вот-вот убежать тень. Питер подвинулся — сдвинулась и тень.

Потом он увидел, что эта тень была его собственной.

Он снова посмотрел на бейсбольный мячик Джека и краем глаза увидел, что тень задвигалась, делая ему знаки и взволнованно маня его. Голос опять прошептал: «Сюда!»

Питер торопливо взглянул, и тень замерла. Питер проследил, что ноги от тени тянутся непосредственно к его собственным. Он поднял ногу, и его тень сделала то же самое. Все хорошо и замечательно.

Он потер голову в том месте, куда ударил мяч, и подошел на шаг ближе. На этот раз тень не последовала его примеру, а подошла поближе, взволнованно маня его и призывая поторопиться. «ПОШЛИ, ПИТЕР, ПОШЛИ!» Он послушно пошел, не беспокоя себя мыслями о том, как все это могло произойти. Единственное, что он хотел бы знать, — куда они идут. Тень указала вниз, на кривое дупло. Питер отодвинул спутавшиеся виноградные лозы и траву, которые наполовину закрывали дерево и наклонился. То, что он увидел там, было очертаниями лица, которое светилось под скользящими справа косыми лучами яркого солнца. Этот образ был четко выгравирован на старой коре. Глаза, нос, открытый рот, как будто... издававший кукареканье.

И еще на плоской поверхности ствола были вырезаны имена. Имена вне времени и памяти. Имена из прошлого, которое, он думал, было потеряно для него навсегда.

ТУТЛС. КЁРЛИ. СЛАЙТЛИ. НИБС

ДЖОН. МАЙКЛ.

Питер пальцем провел по этим надписям, ощущая привычную шероховатость дерева, и вдруг осознал, как давно он оставил все это, оставил в прошедшем детстве, забыв во взрослой жизни.

— Тутлс, — прошептал он. — Уэнди...

И тогда дверца дупла открылась перед ним. В какой-то момент Питер заколебался, а потом все-таки залез внутрь. Там было пусто, темно и тесно, но он не вылезал наружу. Он каким-то чутьем понял, — все, что он потерял, и остаток того, чем он был, ждут его здесь, внутри.

Пройдя половину пути, Питер почувствовал, что протискивается с трудом, точно пробка в бутылку. Он напряг руки, упершись в стенки, и оттолкнулся. Неожиданно он выскочил и полетел кувырком в темноту, приземлившись на руки и колени.

Дупло за ним закрылось. Питер, как слепой, вытянул руки, безуспешно стараясь нащупать что-нибудь твердое.

Затем откуда-то из темноты появился свет. Он становился все ярче и ярче. Это была Тинкербелл, крошечная и сияющая. Она зависла перед ним в воздухе. На ней больше не было волшебных нарядов. Было лишь ниспадающее свободными складками платье из кружевов, атласа и шелка. Цвет его напоминал солнце на восходе или закате и радугу после грозы.

— Я ждала, Питер, — сказала она.

Питер смотрел на нее.

— Ну, что же ты ничего не скажешь?

Он глотнул слюну.

— Ты выглядишь... здорово, Тинк.

— Здорово?

— Прекрасно.

Она покраснела, поклонилась как-то по-своему, по-волшебному, и выпрямилась, разглаживая фалды своего платья.

— Тебе нравится? — спросила она и медленно сделала полный оборот вокруг своей оси.

Он улыбнулся, как скверный мальчик, и кивнул: