Критика нечистого разума

Разумеется, «действовало» — опосредованно. Так, чтобы видеть мир глазами картезианца, не обязательно читать Декарта, даже вообще читать. Тем более чтобы быть христианином, причем определенного толка, и т. д.

Новейшие философии возрождают старейшие культы, меня лишь интерфейс, но не само ценностное ядро, инсталлирующего те или иные поведенческие программы.

Сами же простые верующие вроде персонажа, с удивлением узнающего, что всю жизнь разговаривал прозой. «Кто бы мог подумать, что это называется словом неоплатоник?».

Куда ни плюнь — попадешь в метафизику. Точнее, в ее останки. Еще точнее, в останки ее ублюдочного потомства и наследства, но даже их можно считать метафизикой.

Новейший завет

Всяк да будет тьютор ближнему своему.

Из грязи да в мрази

Парад карикатурного ужаса: типажи закоренелых неудачников, с пеной у рта уверенных в главной ценности существования — «успехе». Ничего не имею против «неудачников» (особливо таких, добровольных, не злых и не дураков), и против «успеха» (особливо если его понимают не так, как его понимают лохи). Но вот приведенная культурная ситуация… Веровали бы во что-то, ан нет. Можно ведь представить и общество, где 100 % исповедует культ успеха, и 100 % полагает себя успешными, типа они крутые, жизнь удалась, и т. п. С точки зрения логической это уже почти какая-то дисфункция мозга, с точки зрения эстетической — срань-на-понту, с точки зрения этической — наверное, вполне себе грех.

Дивный хрупкий мир

Допустим, люди очнутся. Прекратят «делать ненавистную работу ради того, чтобы покупать ненужные вещи». Первое, что возникнет, будет не рай, а весьма опасная ситуация. Собственно, одна из задач «общества потребления» — чтобы именно она и не случилась. Мир «освобожденного времени» рискует оказаться миром преступным: слишком многие понимают свободу как произвол. Но если пересмотреть саму идею правосудия? Не «исправление» во главе угла. Не «наказание» даже, ибо там «справедливое воздаяние» как баланс между обществом и преступником, т. е. учет интересов преступника. А некая «выбраковка». Преступник более не гражданин, т. е. не носитель прав. Его благо не учитывается, учитывается лишь благо всего живого — касательно него. Принцип: платить с процентом. Хороший мир слишком хрупок, чтобы не быть жестоким — не парадокс и не издевательство. Ибо такая жестокость всего лишь защита, всего лишь пограничники по периметру.

Насаждая вежливость

Дуэли несли тишину и мир, ибо не могли случаться часто. Между ними — этика и эстетика обходительности: если не дом культуры, то его фундамент. Достаточно почитать письма людей того времени, какое почтение к собеседнику, какой тон. Как они несли себя по жизни — как нам это представить? Оптимальнее всего дуэли на генераторе случайных чисел, чтобы не тратить время на изучение техники убийств и увечий (техника убийств интересное дело, но ведь не всем, в жизни много другого интересного). И обязательно: такая традиция может обретаться только в «своем кругу» (с быдлом же толкует полиция). То есть, как ни странно, мочить друг друга таким образом имеют право лишь хорошие люди.

Подлинник и копия

Профессия бесчеловечна — что тебе в том, чтобы тупо дублировать миллион каких-то других людей? — и уже не профессия там, где возникает неповторимость личного дела. Призвание как дело, рождаемое с тобой, рождающее тебя. Профессия истощает и в конечном счете убивает, а дело умирает с тобой, делая мир беднее на твою бесконечность.

Плевки туда и сюда

Тип человека, яро презирающего все, хотя бы чуть глупее его, вяло равнодушного ко всему, хотя бы чуть умнее (радикальные идут дальше, у них презрение в обоих случаях). Позиция, мало оставляющая шансы разумности состояться вокруг тебя и с тобой, но, увы, слишком естественная. В некоем роде это всегда позиция большинства. Даже почти не зависимо от уровня интеллекта, культуры и т. п. Планки будут разные, да. Планка повышается. Но самая позиция, тип реакции — остается. Интеллигент, что касаемо такой привычки, мало отличен от простого народа. Чтоб это в тебе не работало, надо что-то делать специально.

Другой как учитель зрения

Другой — не совмещение одновременно напротив тебя субъектности и объектности, но, как писал Делез, «структура поля восприятия». Проще говоря, Другой — то, чем мы видим, слышим, знаем. Короче, чем мы дифференцируем мир как сложный, с качествами, степенями, игрой переходов, смыслами. Мир без Другого был бы прямым углом и черно-белой колдобиной.

Сексуальная зачетка