Критический эксперимент

Наконец-то Шлюк кончил. И тут я увидел хорошо скоординированную атаку стаи. Начинали, как и полагается, молодые шакалы. Приват-доцент латинской классической литературы (боюсь переврать его фамилию) показал всем красиво расписанное на целую странцу многоэтажное предложение и прочел в нем лишь латинские ключи.

-- Посмотрите, какая грубая, невежественная и даже ошибочная латынь! И это называется научный труд!

-- Это же не латинское предложение. Это строка из персидского поэта Саади, и слова эти передают лишь часть смысла соответствующих персидских слов, располагаясь в том же порядке, что и слова персидского стиха. Вот послушайте, как это звучит по-персидски — И Шлюк произнес красивое двустишие.

-- А теперь посмотрите, что получится, если буквально перевести это на латынь, — и Шлюк произнес правильную, но крайне тяжеловесную невыразительную латинскую фразу.

-- Мы, конечно же, не знаем языков диких народов, но судя по переводу данного двустишия, в нем нет ни изящества, ни мудрости, — вошел в бой экстраординарный профессор атаковавшего доцента.-- Так что незачем эти творения примитивных народов перекладывать на латынь, а тем более на столь грубое подобие латыни, которое нам только что было зачитано уважаемым доцентом.

-- Но ведь то, что он зачитал, не фраза. Это только последовательность ключей из перевода данного предложения на универсальный научный язык, коий представлен как весь текст на данной странице, — отбивался Шлюк.

-- Я не видел раньше в научных трудах такого термина: <<ключ слова>>.-- Откуда его взял наш высокоученый коллега, владеющий столькими языками? — внешне доброжелательно спросил ординарный профессор, ведущий специалист по античности университитета, проректор Эхинеус.

Шлюк воспрянул духом и начал объяснять, что в китайских иероглифах есть ключ и дополнения к ключу. Ключ передает основной смысл знака, а дополнения уточняют либо смысл, либо чтение.

-- Очень жаль, что высокоученый коллега предлагает нам учиться столь примитивного народа, коий до сих пор пишет рисунками, даже алфавиту не смог обучиться, — ехидно сказал Эхинеус.

И тут началось всеобщее нападение. Почти все как с цепи сорвались. Замечания в большинстве своем выдавали лишь полное непонимание и тупое неприятие, но тон их становился все резче и грубее.

Шлюк схватился за голову и произнес роковую фразу.

-- Прав был профессор Иммануил Кант, когда говорил мне, что нельзя строить универсальный язык на базе латыни, и лучше было бы на базе русского.

Все остолбенели.

-- Да, кстати, наш уважаемый коллега Кант до сих пор ни одного слова не сказал, — произнес ректор.-- Поскольку на него сослались, и мы знаем, что он читал и первый, и второй варианты рукописи и даже по слухам давал в своем письме отзыв на первый вариант, я просил бы уважаемого коллегу нарушить молчание, а ученое сообщество я попросил бы умерить страсти и в порядке выслушать то, что нам скажет профессор Кант.

Кант поднялся со своего места, вышел к кафедре и спокойным глуховатым голосом начал речь. Поскольку я вынужден полагаться лишь на память, я постараюсь передать ее поточнее, но боюсь ненамеренных искажений.

<<Высокоученое собрание и уважаемый коллега, ученый муж магистр Шлюк! Я считаю великой честью и обязанностью для себя дать правдивый и точный ответ на вопросы, возникшие в связи со мною. Я прочитал первый вариант рукописи, и поскольку некоторые идеи показались мне интересными, я направил автору пространное письмо, в коем изложил и положительные, и отрицательные моменты, и дал ему несколько советов. Как известно, на этом обязанности доброжелательного научного коллеги заканчиваются, и даже с избытком, и никто не может потребовать от него большего.

Но автор пытался вовлечь меня в технические дела, связанные с дальнейшей работой над рукописью, чего я не должен делать и для чего я досуга не имею. Уже тогда он проявил ту несдержанность и неумение вести себя в научной среде, кои он проявил и сегодня, во время обсуждения.

Тем не менее, получив второй вариант рукописи, я и его внимательно просмотрел. Я убедился, что часть моих замечаний автор учел, но некоторые указанные мною недочеты еще усугубил. В частности, я уже указывал ему, что выделенные большими буквами ключи слов внешне составляют в большинстве случаев грубо ошибочную латинскую фразу, и этого необходимо избегать. Но в своей реплике автор мог создать впечатление, что я ему подал идею строить свой язык на базе русского. Это совершенно не так. Автор еще в первом варианте подчеркивал, что в принципе любой развитый язык может быть поставщиком ключей для реализации его идеи. Он упоминал в качестве такого языка, в частности, русский диалект славянского. Я подчеркнул эту необычную идею автора в своем письме, и очень жалею, что ни один член высокоученого собрания при просмотре рукописи ее не заметил.