Кристиан Торо. Дилогия

Неделя такой жизни, и Раулю стало казаться: он вернулся в те времена, когда был подростком. Здания из стали и стекла, броские витрины, кричащая реклама, гримасы процветания и богатства — сплошная фальшь и показуха. Внешняя респектабельность и внутренняя пустота. Таков в сущности любой город, одетый в камень и мет. алл, где островки природы робко жмутся в отведенных им урбанизацией уголках. Клоака втягивала в себя и не желала отпускать. Устав барахтаться, начинал погружаться с головой. Не видя выхода, не видя просвета! Зачем благородство, когда мир вокруг так несправедлив? Для чего сражаться с ветряными мельницами? Побывав на дне, вдруг вознестись на вершину славы и успеха! От этого начинала кружиться голова. Жизнь разменивалась, как золотая монетка.

И все начиналось снова. Каждое утро одно и то же. Грязные, шумные, запыленные городские улицы. Люди и машины на фоне громады офисов казались игрушечными. Городская архитектура нависала, давила, уничтожала остатки духовности и природной естественности. Улицы, заполненные ревущими стадами машин, заглатывающих в свои разверзшиеся пасти спешащих на работу существ неопределенного пола. Это был новый вид административных служащих. Вышколенные, исполнительные, молчаливые, легко поддающиеся дрессуре и меняющие мнения, убеждения и взгляды. Строгий костюм, белые манжеты и воротнички, прилизанные, убранные со лба волосы — точный портрет этой разновидности Homo Sapiens.

По тротуарам продолжали течь толпы спешащих по делам людей, не замечающих ничего вокруг. Они бежали в поисках пищи и развлечений. День сменял ночь, ничего не менялось в огромно муравейнике. Таким видел Рауль этот мир, полный движения и борьбы, но не гармоничный и несущий свет и радость. «Притворились, кругом одни притворщики и льстецы, — сокрушался юноша. — Понимаешь, осознаешь это, а все равно приятно чувствовать себя значимым и нужным хоть кому-то. Ты победитель! Сегодня ты на коне! А завтра? Опять головокружительный вираж судьбы и снова бредешь по грязным улицам, корчась от боли и отчаяния, а вокруг равнодушные пустые витрины человеческих лиц!»

7

Сначала Рауль просил сестру отпустить его, грозил, умолял, но ответ всегда был один: «Отсюда нет выхода! Ты не выбираешь судьбу! Родился лягушкой в болоте, зачем мечтать о дальних странствиях, куда направляется аист. Каждому свое! Выбор сделан. Ты к этому пришел сам! Тебя сюда никто не звал!» — «А ведь и правда, не звал. Никто не приглашал в этот мир, не просил рождаться и быть тем, кем ты есть на самом деле. Можно все изменить! Как? Суть-то останется та же. Хочешь богатства и славы за-ра-бо-тать?! Ха! Так не бывает. Украсть можно. Но для того, чтобы украсть, нужно научиться это делать! А значит, сломать себя. А как потом починить? Да и нужно ли? Так размышлял наш герой, окончательно потеряв надежду и остатки здравого смысла. Рядом не было друзей, готовых утешить и поддержать. Ни Ричарда, ни Кена, ни Изабеллы, ни Хацуми. Серые, пустые лица, холодные, равнодушные сердца. Марионетки без душ, созданные по образу и подобию людей. Здесь уже не мог помочь даже Логос.

«…Но ведь человек — высшая ступень развития или все же животное, — мысли путались у юноши в голове. — Взять того же паука или пчелу. Тонкая сеть и восковые ячейки, созданные ими, разве не талантливая работа дизайнера и архитектора? Наша культура — выражение уникальности человека или просто мираж? Возможно наши города — те же муравейники, а дома — норы и гнезда, создаваемые животными и птицами, чтобы обезопасить себя и свое потомство? Потребность в общении отличает нас от остальных представителей фауны! Хорошо, а дельфины? Для нас это до сих пор остается тайной — их взаимодействие на расстоянии. Любовь! Человеку присуща жертвенность, самоотдача, романтизм! Заметьте, не только в животном, но и в мире людей о верности лебедей слагают легенды… Пусть все это неповторимые единичные свойства Homo Sapiens. Тогда откуда они? Для чего кто-то или что-то наделило этим даром человека? А эта постоянное противоречие между духовным и физическим?..» И Рауль сдался, Здесь ему было никак, но у него было видимое благополучие. Он устал и не захотел плыть дальше. Нашел, как ему казалось, тихую пристань. Поверил, что человеку для счастья хватит элементарных удобств, удовлетворенных амбиций и тишины… Но самое страшное было в том, что Зазеркалье — это умелая иллюзия, придуманная Властелином сил зла, скажем так, для недалеких и неопасных противников.

— Каков поворот? — возмущенно воскликнет мыслящий рассудительный читатель. — Как можно было такое допустить!