Кристиан Фэй

Годы шли, а мистер Таслер продолжал свои шутки над мистером Флаффи. Когда тот был худеньким очкариком в школе, когда был долговязым юношей и приходил в колледж в поношенной вязаной жилетке и когда они по воле случая оказались соседями, разделенными высоким каменным забором. Мистер Таслер подкидывал соседу кротов, складывал навоз для удобрений у самого окна гостиной Флаффи, ломал его почтовый ящик и скрутил колесо у единственного велосипеда без всякой на то причины. Просто это было весело.

Сам же мистер Флаффи, болезненный мужчина с хаосом белокурых волос на голове, не мог тягаться с широкоплечим громилой соседом и лишь изредка пытался воззвать к совести Таслера. Что, естественно, было бесполезно.

Так тянулось время, пока в конце мая, спустя тридцать лет после визита строгой старухи, не произошло второе знакомство со сверхъестественным.

— Простите, вы не знаете мистера Дерека Флаффи? — к нему обратился прохожий, невысокий темноволосый юноша. Одет он был весьма неплохо и, скорее всего, мог себе позволить коляску или экипаж с мотором, но отчего-то предпочитал передвигаться по проселочной грязи пешком.

— Ну да, а чо? — мистер Таслер оперся на косу и вытер лоб рукавом. — Этот парень — мой сосед.

— Я — крестная фея этого парня,— заявил темноволосый парень с вежливой улыбкой на лице.

— Вроде крестного отца, что ли?— заржал Таслер.— Как у господина Сантини с Пятой улицы?

Улыбка юноши не дрогнула, но воздух над ним заметно сгустился. Однако мистер Таслер был слишком толстокож, чтобы это заметить.

— Вроде того. Хочу попросить вас больше не кидать собачье дерьмо на его розовые кусты.

— Никто и не кидает,— не моргнув глазом соврал Таслер.

— Прекратите это делать,— упрямо повторил «крестная фея». — И верните все украденные инструменты.

— А то что? Что ты мне сделаешь, а?

— А то пожалеете,— еле сдерживаясь, процедил юноша.

Он топнул ногой и исчез, а когда мужчина обернулся, на месте скошенной травы, которую он так долго убирал, выросла новая, высотой по пояс.

Той же ночью мистер Таслер старательно усыпал розовые кусты мистера Флаффи двойной порцией дерьма. Наутро он даже добавил свое собственное, так старался показать сопляку, где его место.

После этого явился третий гость. Он распахнул дверь дома мистера Таслера ногой, и запах перегара мгновенно растекся по комнатам. Грязь комьями висела на подошвах его здоровенных сапог и оставалась следами на ковре.

Упав в кресло и закинув ноги на стол, он заявил:

— Либо прекратишь плохо себя вести, либо я оторву тебе ноги.

— Сейчас ты получишь, урод! — выкрикнул мистер Таслер, но не успел закатать рукава, как незнакомец направил на него дуло ружья.

— Ты меня так и не понял,— вздохнул он и выстрелил.

С тех пор пришлось мистеру Таслеру подчиниться и спустя тридцать лет наконец прекратить вести себя словно скот. Лечил простреленную ногу он долго, упорно скрывая от всех причину ранения. А после продал участок и уехал в другой город. Но кое-что последовало за ним.

Каждую ночь под окном его спальни вырастала куча свежего навоза.

Вкусный сок жизни

Отношения стали вас разочаровывать?

Чувствуете неуверенность в партнере?

Не отчаивайтесь. Меня, Кристиана Фэя, хватит на всех.

Семь лет он посвятил этой садистке. В документах она официально именовалась его супругой, госпожой Класпер Э., но на деле то была гигантская ошибка, испортившая Оливеру жизнь. Наглая и самодовольная, эта женщина не упускала момента, чтобы продемонстрировать всю свою нелюбовь: частенько забывала приготовить ужин, знала по имени всех мужчин их района и заигрывала с ними, делая из этого такой плохо замаскированный секрет, словно заранее хотела быть раскрытой. Кричала и всячески унижала его в присутствии незнакомых и знакомых людей. Забирала все деньги, причем ее заработок с лавчонки, в которой она пропадала ежедневно, Оливер не видел несколько лет. В общем, госпожа Класпер была настоящей кровопийцей.

Вся эта жизнь на военном положении подтачивала Оливера, медленно и верно выводя его на линию нервного истощения.

Почему он не бросил Эбби давным-давно, забыв как страшный сон? Быть может, потому, что каждый раз она исправлялась и становилась шелковой до следующего унизительного происшествия. Или потому, что ему так хотелось цепляться за это подобие счастливой обеспеченной семьи, красивой обертке которой завидовали многие. Временами в нее начинал верить и сам Оливер, слишком легко и быстро прощавший обиды.

Но нервы истощались, донимавший его тик со временем усилился, а сны стали беспокойными и больше походили на краткие кошмары. Казалось, ничто не прервет череду уныния и неудач.

Каково же было удивление Оливера, когда в один прекрасный день его любезная супруга, такая жесткая и самоуверенная, выпрыгнула в закрытое окно. А в следующую секунду входная дверь слетела с петель и внутрь ворвались двое запыхавшихся молодых людей.