Криптономикон

Середину помещения занимает большой стол в форме подковы, у стены другой, прямоугольный. Все стулья заняты, все, сидящие за столами, погружены в работу. Дешифровки поступают в корпус на лотке и передаются от стула к стулу по некой сложной схеме, которую Уотерхауз может понять только в общих чертах. Кто-то объясняет ему, что «Бомбы» взломали сегодняшний код только в конце дня, и все расшифровки из шестого корпуса поступили в последние два часа.

Уотерхауз решает пока считать этот корпус математическим черным ящиком — сосредоточиться только на информации, которая поступает сюда и отсюда, не вникая во внутреннее устройство. Блетчли-парк в целом тоже своего рода черный ящик — в него поступают случайные буквы, из него — стратегические разведданные, и большинству получателей «Ультра» безразлично его внутреннее устройство. Уотерхауз здесь, чтобы выяснить, существует ли еще один вектор информации, направленный отсюда, скрытый в сигналах телетайпа и поступках союзного командования. И не указывает ли этот вектор на Рудольфа фон Хакльгебера?

Кинакута

Кто бы ни прокладывал воздушный маршрут на подлете к новому аэропорту султана, он явно в сговоре с Кинакутской Торговой палатой. Если вам, как Рэнди Уотерхаузу, посчастливится сидеть у иллюминатора левого борта, вид из самолета будет похож на рекламный буклет.

Густо-зеленые склоны Кинакуты встают из почти неподвижной синевы и тут же взмывают ввысь: горные вершины присыпаны снегом, хотя остров всего в семи градусах от экватора. Сразу понятно, что имел в виду Ави, когда говорил о мусульманском населении по краям и анимистах в центре. Что-то похожее на современный город можно построить только в равнинной части, которая охватывает остров непрерывной, почти плоской полосой — бежевая оправа исполинского изумруда. Она шире всего на северо-восточном краю острова, где широкая пойма главной реки переходит в аллювиальную дельту, на милю-две вдающуюся в море Сулу.

Рэнди перестает считать нефтяные вышки за десять минут до того, как в иллюминаторе показывается город Кинакута. Сверху они похожи на горящие надолбы, сброшенные в прибойную полосу, чтобы остановить морскую пехоту. Самолет снижается; теперь это скорее фабрики на сваях, увенчанные трубами, в которых сжигают попутный газ. Возникает жутковатое чувство, что пилот летит между огненными столбами, способными зажарить «Боинг-777», как голубя, на лету.

Город Кинакута куда более современный, чем все, что можно увидеть в Америке. Рэнди пытался о нем читать, но нашел совсем мало: пару заметок в энциклопедии, несколько мимолетных упоминаний в связи со Второй мировой войной, злые, хотя в целом хвалебные статьи в «Экономист». Пустив в ход изрядно подзабытые навыки межбиблиотечного абонемента, он раскопал в Библиотеке Конгресса единственную книгу, полностью посвященную Кинакуте, и заказал ксерокопию. Это воспоминания очевидца, которых столько появилось после войны, ни разу не переизданные. Читать пока было некогда, и пятисантиметровая стопка страниц мертвым грузом лежит в сумке.

Ни одна из виденных им карт не дает представления о современном городе Кинакута. Все, что было тут во время войны, снесли. Реку направили в новое русло. Гору под названием Пик Элиза срыли, а обломки сгребли бульдозерами в океан, так что получилось несколько квадратных миль суши, большую часть которых занял аэропорт. Взрывы были такими громкими, что вызвали протест со стороны правительств Филиппин и Малайзии, в сотнях миль от Кинакуты. «Гринпис» возмущался, что султан распугивает китов в центральной части Тихого океана. Рэнди ожидал увидеть на месте Кинакуты дымящуюся воронку, но ничего подобного. Остатки Пика Элиза аккуратно замостили и по приказу султана воздвигли на нем Техноград. У тамошних стеклянных небоскребов, как и у остальных в городе, — островерхие крыши. Такими были традиционные здания, которые давно снесены и пошли на строительство насыпи. Единственное архитектурное сооружение, которому на вид больше десяти лет, — дворец султана, но он по-настоящему древний. В окружении голубых стеклянных небоскребов он смотрится вмерзшей в лед красновато-бежевой мошкой.

Как только Рэнди видит дворец, все встает на свои места. Он наклоняется и с риском схлопотать замечание от стюардессы вытаскивает из-под кресла ксерокопию. На первой странице — карта Кинакуты тысяча девятьсот сорок пятого года, дворец султана — точно посередине. Рэнди начинает крутить карту, как запаниковавший водитель — баранку автомобиля. Вот река. Вот Пик Элиза, где у японцев были локаторы и подразделение радиоразведки. Вот бывшее взлетное поле японских Вспомогательных Воздушных Сил Флота. До последнего времени здесь располагался Кинакутский аэродром. Теперь это стайка желтых кранов над синей туманностью железных конструкций, освещенной изнутри белыми созвездиями сварки.