Криптономикон

Если выкладки Гото Денго верны, то давление здесь не более двух-трех атмосфер. Однако он начинает сомневаться в точности расчетов. Раздышавшись и придя в чувство, он ощущает острую боль в коленях; судя по тому, как остальные стонут и охают, с ними то же самое.

— На этот раз будем ждать как можно дольше, — говорит Гото Денго.

Следующий отрезок короче, но плыть дольше из-за боли в коленях. Снова Родольфо отправляется первым. Однако, когда Гото Денго всплывает в следующую камеру, где давление около полутора атмосфер, там только Ин и Бонг.

— Родольфо пропустил отверстие, — говорит Бонг. — Видимо, заплыл в вентиляционную шахту.

Гото Денго кивает. Всего в нескольких метрах дальше этой камеры начинается вентиляционная шахта, идущая до самой поверхности. За счет резкого излома посередине, сделанного по указанию Гото Денго, щебенка (которой люди капитана Ноды наверняка ее уже завалили) не засыпала диагональную штольню — их путь к бегству. Если Родольфо заплыл в нее, то оказался в ловушке без воздушного пузыря наверху.

Нет надобности говорить остальным, что Родольфо мертв. Бонг крестится и читает молитву. Некоторое время они отдыхают, дыша воздухом, который пришлось бы делить с Родольфо. Боль в коленях сперва становится хуже, но потом больше не усиливается.

— Дальше перепад высот небольшой, необходимость в декомпрессии меньше. Теперь главное — расстояние, — говорит Гото Денго.

Им предстоит преодолеть еще более трехсот метров по горизонтали с четырьмя воздушными камерами по дороге. Последняя, по совместительству — законная вентиляционная шахта.

Они плывут и отдыхают, плывут и отдыхают. Наконец стены туннеля расступаются — они в озере Ямамото.

Гото Денго вырывается на поверхность и некоторое время просто плывет, дыша свежим воздухом. Ночь. Впервые за этот год Бандок совершенно тих. Слышно только, как Бонг, стоя на коленях у воды, крестится и быстро-быстро бормочет молитвы.

Ин уже ушел, даже не попрощавшись. Гото Денго потрясен, пока не осознает, что тоже волен идти. Для всего мира он мертв, а значит, свободен от любых обязательств. Впервые в жизни он может делать что вздумается.

Он подплывает к берегу, встает и начинает идти. Колени болят. Невозможно поверить, что он все выдержал, и теперь его единственная беда — боль в коленях.

Арест

— Копи, — говорит Рэнди стюардессе, но тут соображает, что летит третьим классом и добраться до туалета может быть непросто. Это маленький «Боинг-757» компании «Малазиан Эйр». Стюардесса видит его колебания и замирает в нерешительности. Ее лицо обрамляет пестрый, смутно мусульманский платок — самый символический поклон в сторону женской стыдливости, который Рэнди когда-либо видел.

— Копи ньякафеина, — говорит Рэнди.

Стюардесса ослепительно улыбается и наливает ему из оранжевого графина. Разумеется, она понимает английский, просто Рэнди уже вполне освоился с местным пиджином. Он понимает, что это первый шаг к превращению в загорелого космополитического живчика, которыми кишат аэропорты и гостиницы «Шангри-ла» по всему Тихоокеанскому кольцу.

За иллюминатором параллельно курсу самолета тянется длинный тощий остров Палаван. В тумане пилот может долететь от Кинакуты почти до самой Манилы, следуя его побережью, но в такой ясный день в этом нет надобности. Берега полого уходят в прозрачную воду Южно-Китайского моря. Может быть, когда стоишь на песке и смотришь под углом через волны, она не такая и прозрачная, но с самолета видно вниз на много морских саженей; любой остров, даже коралловый, предстает одетым в юбку, бурую или бежевую вблизи, дальше желтую и, наконец, аквамариновую по краю, перед самым растворением в океанической синеве. Каждый крохотный коралловый атолл или коса — переливчатый глаз в павлиньем пере.