Криптономикон

Такое впечатление, что половина персонала в Международном аэропорту Сан-Франциско — филиппинцы, что, безусловно, смягчает шок от возвращения в Америку. Таможенники — стопроцентные англосаксы, — как всегда, выбирают Рэнди для тщательного досмотра. Люди, путешествующие в одиночку и налегке, вызывают у американских представителей власти сильнейшую идиосинкразию. Они вовсе не считают тебя наркокурьером, просто ты подпадаешь под тип наиболее кретинически-оптимистичного наркокурьера и прямо-таки требуешь тебя обыскать. Досадуя, что ты их на это толкнул, они решают преподать наглядный урок: следующий раз, приятель, лети с женой и четырьмя детьми или с четырьмя огромными саквояжами на колесиках. И вообще думай головой! Не важно, что Рэнди прилетел из страны, где таблички «СМЕРТЬ НАРКОТОРГОВЦАМ» натыканы по всему аэропорту, как здесь «ОСТОРОЖНО, МОКРЫЙ ПОЛ».

Самый кафкианский момент — когда таможенница спрашивает его о роде занятий, и надо придумать ответ, не похожий на судорожную ложь наркоторговца, чей живот распирают начиненные героином презервативы. «Я работаю на частного телекоммуникационного провайдера» по идее звучит достаточно невинно. «А, вроде телефонной компании?» — недоверчиво переспрашивает таможенница. «Телефонный рынок не настолько для нас доступен, — говорит Рэнди, — поэтому мы поставляем другие коммуникационные услуги. По большей части информацию». «И для этого требуются частые разъезды?» — спрашивает таможенница, листая последние, сплошь в пестрых штампах, странички его паспорта. Она выразительно смотрит на старшего таможенника. Тот подходит и встает рядом. Рэнди не по себе, в точности как начинающему наркокурьеру; он перебарывает желание вытереть потные ладони о штаны, после чего его бы наверняка прогнали через магнитный туннель контрольного компьютерного устройства, накормили тройной дозой слабительного и заставили три часа тужиться над горшком для вещдоков.

— Да, — говорит Рэнди.

Старший таможенник (настолько между прочим и ненавязчиво, что Рэнди с трудом подавляет хриплый смешок) начинает листать кошмарный журнал по телекоммуникации, который Рэнди сунул в сумку перед вылетом из Манилы. Слово ИНТЕРНЕТ встречается на обложке как минимум пять раз. Рэнди смотрит прямо в глаза таможеннице и говорит: «Интернет». На ее лице проступает абсолютно фальшивое понимание. Она стреляет глазами в шефа. Тот, не отрываясь от статьи про высокоскоростные маршрутизаторы нового поколения, оттопыривает нижнюю губу и важно кивает. Как любой американец девяностых, он знает, что знакомство с подобными вещами — такой же непременный атрибут мужчины, каким было для его отца умение заменить колесо. «Я слышала, это страшно интересно», — говорит таможенница совершенно иным тоном и начинает складывать вещи Рэнди в одну кучку, чтобы он мог убрать их назад в сумку. Все замечательно. Рэнди снова добропорядочный американский гражданин, которого власти ритуально постращали. У него острое желание махнуть в ближайший оружейный магазин и оставить там примерно десять тысяч долларов. Не то чтобы он хотел кого-нибудь убить, просто от общения с официальными лицами его трясет. Наверное, он чересчур много времени провел с Томом Говардом, коллекционером оружия и стрелком-любителем. Сперва агрессия по отношению к тропическим лесам, теперь желание приобрести автомат. Куда он катится?

Высокая бледная фигура Ави маячит за бархатной веревкой, вокруг охваченные неистовством филиппинки потрясают гладиолусами, как боевым копьями. Ави засунул руки в карманы метущего по полу пальто; голова повернута в сторону Рэнди, но взгляд застыл на точке где-то посередине между ними, брови сосредоточенно сведены. Так же хмурилась бабушка Рэнди, распутывая моток бечевки из ящика со всякой всячиной. У Ави такое выражение бывает, когда он делает нечто похожее с новым клубком информации. Наверное, прочел про золото. Рэнди упустил возможность классного розыгрыша: надо было положить в сумку пару свинцовых брусков и дать ее Ави — вот бы тот офигел. Поздно. В тот миг, когда Рэнди подходит, Ави трогается с места. Несформулированный протокол предписывает, когда они должны жать друг другу руки, когда обниматься, а когда вести себя так, будто расстались пять минут назад. Недавний обмен электронной почтой, вероятно, знаменовал собой виртуальную встречу, отменив потребность в рукопожатиях и объятиях.

— Ты был прав насчет сочных диалогов, — первые слова Ави. — Ты слишком много времени провел с Шафто и смотришь на вещи его глазами. Неправда, будто тебе что-то хотели этим сказать. Вернее, хотели, но не то, что думает Шафто.

— А какое твое объяснение?

— Как тебе нравится мысль учредить новую валюту? — спрашивает Ави.