Криптономикон, часть 2

— Можно не объяснять, как сильно мы зависим от подводных кабелей, — начинает Ави.

— Мы — это Крипта или общество в целом?

— И то, и то. Ясно, что Крипта не может функционировать без связи с остальным миром. Однако Интернет и все такое точно так же зависит от кабелей.

Пасокон отаку в длинном пальто, держа в руках пластиковую миску вместо магазинной тележки, склонился над россыпью медных кольцевых катушек, судя по виду, отполированных вручную. Галогенные лампы над прилавком подчеркивают их геометрическую безупречность.

— И что?

— Провода уязвимы.

Они проходят мимо лотка, специализирующегося на «банановых» штекерах. Целый ряд занимают пестрые розетки «крокодилов», прищепленных к картонным кругам.

— Раньше кабели принадлежали Управлениям связи и телекоммуникаций, то есть правительственным структурам, которые более или менее делали то, что им говорили сверху. Однако сейчас большей частью кабелей владеют корпорации, неподотчетные никому, кроме своих инвесторов. Некоторым правительствам это не по душе.

— Ясно, — говорит Рэнди. — Раньше они полностью контролировали поток информации через УСТы, владеющие кабелями.

— Да.

— А теперь не контролируют.

— Верно. У них под носом произошла непредвиденная передача власти.

Ави останавливается перед лотком, где продаются светодиоды всех цветов жевательной резинки: они уложены в коробочки, как экзотические фрукты, и глядят из пенопласта психоделическими грибами. Ави делает жест, изображающий передачу власти, но Рэнди, чьи мысли устремлены в одну сторону, это кажется перекладыванием тяжелого золотого слитка из штабеля в штабель. Через проход на них таращат мертвые глаза сотни миниатюрных видеокамер. Ави продолжает:

— Мы уже много раз обсуждали, что у разных правительств есть свои причины контролировать информацию. В Китае это политическая цензура, Штаты хотят следить за электронными платежами, чтобы взимать налоги. Раньше они владели кабелями и могли это делать.

— Теперь не могут, — говорит Рэнди.

— Теперь не могут, причем перемены произошли очень быстро — во всяком случае, для правительств с их замедленным интеллектуальным метаболизмом. Они остались далеко за поворотом, напуганы, злы и начинают взбрыкивать.

— Правда?

— Правда.

— И как же они взбрыкивают?

Продавец тумблеров встряхивает тряпкой над рядами товара из нержавейки. Край тряпки пересекает звуковой барьер; оглушительный хлопок сдувает пылинку с выключателя. Все заняты своим делом, никто не смотрит на двух прохожих.

— Знаешь, сколько стоит время на современном кабеле?

— Естественно, — говорит Рэнди. — Сотни тысяч долларов в минуту.

— Верно. А чтобы починить разорванный кабель, нужно по меньшей мере два дня. Один разрыв кабеля может обойтись компании в десятки и даже сотни миллионов упущенной прибыли.

— Но эта проблема практически не стоит, — замечает Рэнди — Кабели укладывают глубоко. По поверхности они идут только на океаническом ложе.

— Да. Там, где их может перерезать лишь тот, кто владеет серьезными военно-морскими ресурсами.

— Черт!

— Таков новый баланс власти, Рэнди.

— Не хочешь же ты сказать, что правительства угрожают…

— Китайцы уже начали. Перерезали старый кабель — оптоволокно первого поколения — между Японией и Кореей. Не бог весть какой важный кабель — они сделали это в качестве предупредительного выстрела. А каково золотое правило в отношении правительств, перерезающих подводные кабели?

— Как ядерная война, — говорит Рэнди. — Легко начать. Сокрушительные результаты. Поэтому никто этого не делает.

— Но если китайцы перерезали кабель, другие правительства, заинтересованные в несвободе информации, могут сказать: «Ага, китайцы это сделали, мы должны показать, что в силах нанести ответный удар».

— И это происходит?

— Нет, нет, нет! — говорит Ави. Они остановились перед самой большой выставкой острогубцев, какую Рэнди видел в жизни. — Это просто демонстрация мускулов. Нацеленная не столько против других правительств, сколько против предпринимателей, владеющих подводными кабелями.

До Рэнди наконец доходит.

— Таких, как Дантист…

— Дантист вложил в частные подводные кабели больше, чем кто-либо еще в мире. Ему принадлежала миноритарная доля в перерезанном кабеле между Японией и Кореей. Он как крыса в крысоловке. У него нет абсолютно никакого выбора, кроме как делать, что велят.

— А кто велит?

— Уверен, китайцы глубоко в этом замешаны — в их правительстве нет сдержек и противовесов, поэтому они более склонны к резким движениям.

— И больше других теряют от бесконтрольного распространения информации.

— Да. Однако выскажу циничное предположение: за этим стоят и многие другие правительства.

— Если так, — говорит Рэнди, — то мы в полной заднице. Рано или поздно начнется тотальное перерезание кабелей. Вся связь оборвется. Конец истории.

— Так теперь дела не делаются, Рэнди. Правительства собираются и договариваются. Как в Брюсселе после Рождества. Приходят к соглашению. Ничего тотального не происходит. Обычно.

— Значит, они до чего-то договорились?