Криптономикон, часть 1

Окно с изображением рабочего стола исчезает. Пекка щелчком отправил его в небытие.

— Больше не выдержу, — говорит электронно-бесстрастный голос.

— Предсказываю любовь втроем между Томом, его женой и Маргарет на кровати в мебельном магазине, страниц так через сто, — задумчиво произносит Кантрелл.

— Интересно, это Том? Или какой-то его вымышленный персонаж? — говорит Пекка.

— Означает ли это, что ты выиграл пари? — спрашивает Рэнди.

— Только если придумаю, как получить выигрыш, — отвечает Кантрелл.

Вплавь

Над морем Бисмарка сгустились бурые миазмы, пахнущие мазутом и барбекю. Американские торпедные катера вырываются из смрадного тумана, едва касаясь воды корпусом, прочерчивают море изогнутыми шрамами белой пены и выстраиваются для атаки на последние транспорты, покрытые, как замшелая скала, бурым ковром солдат. Торпеды летят, словно стрелы из арбалета, выпущенные сжатым воздухом из труб под корабельными палубами. Они шлепаются в воду, выбирают удобную глубину, где море всегда спокойное, и, таща за собой хвост пузырей, несутся к транспортам. Гото Денго отворачивается и слышит, но не видит взрыв. Почти никто в японской армии не умеет плавать.

Потом самолеты возвращаются и обстреливают их с воздуха. Те, кто умеет нырять и догадывается это сделать, неуязвимы. Других довольно быстро не остается. Самолеты улетают. Гото Денго стаскивает спасжилет с трупа. До вечера еще много часов, а Гото уже обгорел на солнце, как никогда в жизни. Заимствует вдобавок гимнастерку, повязывает ее на голову, как бурнус.

Те, кто еще жив и умеет плавать, стараются сбиться в кучу. Прихотливые течения между Новой Гвинеей и Новой Британией тянут их в разные стороны. Некоторые медленно дрейфуют прочь, пытаясь докричаться до товарищей. В конце концов Гото Денго оказывается на краю тающего архипелага из, может быть, сотни пловцов. Многие цепляются за спасательные круги или доски. Волны гораздо выше головы, так что видно не очень далеко.

Перед закатом марево ненадолго рассеивается. Гото Денго видит солнце и впервые с начала дня понимает, где восток, а где запад. А самое замечательное: он видит над южным горизонтом горы, покрытые голубовато-белым льдом.

— Я поплыву к Новой Гвинее! — кричит он и начинает грести. Нечего и пытаться обсудить это с другими. Те, кто решает за ним последовать — в общей сложности, может быть, несколько десятков пловцов, — тоже принимаются работать руками и ногами. Море, как на удачу, удивительно тихое.

Гото Денго медленно, спокойно плывет на боку. Большинство пловцов барахтаются по-собачьи. Продвигаются ли они, сказать нельзя. Когда начинают зажигаться звезды, Гото переворачивается на спину и находит Полярную. Пока плывешь от нее, физически невозможно промахнуться мимо Новой Гвинеи.

Темнеет. Слабо светят звезды и месяц. Пловцы перекликаются, стараясь держаться вместе. Некоторых уносит течением: их слышно, но не видно. Остальные ничем не могут помочь, только слушают затихающие крики.

Акулы появляются около полуночи. Первая жертва — солдат, раскроивший себе лоб о край люка, когда выбирался с тонущего корабля. За ним с самого утра тянется розовая дорожка крови, она-то и вывела акул на пловцов.

Сперва акулы не знают, с кем имеют дело, поэтому постепенно выматывают его, откусывая по кусочку. Поняв, что добыча легкая, они приходят в боевое исступление, тем более фантастическое, что сами акулы скрыты черной водой. Крик обрывается на середине, человек исчезает рывком. Иногда над поверхностью взлетают нога или голова. У воды, захлестывающей в рот, появляется привкус железа.

Атака длится несколько часов. По-видимому, шум и запах привлекли несколько конкурирующих стай, потому что временами наступает затишье, затем — новая бойня. Гото Денго утыкается лицом в оторванный акулий хвост и впивается в него зубами. Акулы едят их — почему не ответить тем же. В токийских ресторанах за сасими из акулы берут кучу денег. Шкура на хвосте жесткая, но с оторванного края висят клочья мяса. Гото Денго вгрызается в него и уплетает за обе щеки.

У его отца была фетровая шляпа на бежевой шелковой подкладке и трубка, табак для которой приходилось выписывать из Америки. Отец уходил в горы, садился на камень, потуже натягивал шляпу, чтобы ветер не холодил лысину, раскуривал трубку и долго сидел так, просто глядя на мир.

— Что ты делаешь? — спрашивал маленький Денго.

— Созерцаю, — отвечал отец.

— Сколько ж можно смотреть на одно и то же?

— Бесконечно. Вот глянь. — Отец указывал чубуком. Из мундштука разматывался тонкий белый дымок, словно нить из шелковичного кокона. — Та полоса темной породы — рудоносная. Из нее можно добывать медь, может быть, попутно — свинец и цинк. Можно построить фуникулер вон до того плоского места, потом пройти наклонную штольню параллельно простиранию залежи… — Денго включался и придумывал, где будут жить горняки, где построить школу, а где разбить площадку для игр. Под конец разговора в долине вырастал воображаемый поселок.