Криптолог

Арне опустился на колени и вгляделся в отпечатки шин на полу. Погладил пальцем, понюхал – старое машинное масло. Чем дольше Арне здесь находился, тем больше убеждался, что это место идеально приспособлено для похищения людей. Ни один из тех, кто сновал по тротуару, так и не удосужился заглянуть в темный коридор. Но даже если кто и сделал бы это, человеческому зрачку требуется время, чтобы переключиться от дневного света в режим ночного видения.

Когда глаза Штиллера привыкли к темноте, он огляделся. С другого конца коридор заканчивался решеткой, в которой была дверь. Арне подергал ручку – заперто.

– Черт…

Охваченный внезапным чувством беспомощности, комиссар огляделся в последний раз и уже собирался уйти, как вдруг заметил под решеткой блестящий предмет. В первый момент он принял его за крышку от бутылки, но при более близком рассмотрении это оказался именной бейджик с булавкой, с которой свисало несколько ниток, предположительно от верхней одежды. На золотистом щитке была даже фамилия. Арне склонил голову набок.

– Смотри-ка…

Все, что теперь оставалось, – связаться с охранным бюро.

Глава 24

Понедельник, 11:40

На столе Марио Деллуччи лежала набитая бумагами папка. В обязанности директора театра входило рассмотрение заявлений, жалоб и прошений. В целом корреспонденции было больше, чем в прошлом месяце, когда первые нарушители спокойствия протестовали против новой версии «Огненного ангела». Но Деллуччи никогда не терял самообладания. Приняв очередную порцию обвинений, он отправлялся в долгую прогулку по театру, на ходу обдумывая свою стратегию.

Премьера, по крайней мере, удалась. Критики «Моргенпост» и «Закзонише цайтунг» высказались вполне благосклонно. Хвалили исполнителей, особенно Ренату – «новый голос Земперопер». Ложкой дегтя оказался исполнитель партии рыцаря Рупрехта, не сумевший произвести должного впечатления. Его певческие возможности оценивались как «весьма посредственные».

Деллуччи размышлял, не ошибся ли он, заменив опытного Рубена Менассе на молодого Леннарда Юхансона. Это его решение возмутило всю труппу. Но Деллуччи действительно верил в талант Леннарда, даже после того, как стал избегать с ним личных контактов. При этом он не мог отрицать перед самим собой, что до сих пор влюблен в пронзительные голубые глаза баритона.

За закрытой дверью два голоса, Юхансона и Рубена, спорили на повышенных тонах. Их было слышно в коридоре.

– Всё в порядке? – спросил Деллуччи, входя в комнату.

– Этот сумасшедший ударил меня, – пожаловался Рубен.

Крупный мужчина, он держался за щеку и показывал на тщедушного противника, что, конечно, выглядело несколько глупо.

– Потому что он положил в мой шкафчик использованный женский тампон, – объяснил Леннард и встал рядом с Деллуччи, будто не сомневался, что тот примет его сторону.

– Это правда?

Деллуччи так разъярился, что Леннард вздрогнул, а Андреа Кривицки от страха выронила косметичку. Марио возмутило поведение его артистов. Ни в одном оперном театре он не видел ничего подобного.

– Чушь, – ответил Рубен. – Откуда у меня ключ от твоего шкафчика?

– Все знают, что ты завидуешь мне из-за партии Рупрехта.

Те из певцов, кто в этот момент не сидел, отошли в сторону или сделали вид, что заняты. Никто не хотел принимать сторону кого-либо из скандалистов. В конечном итоге все они были индивидуалисты и эгоисты, которым приходилось в одиночку бороться за место под солнцем. Взаимовыручка, чувство локтя – это точно не про них. Об этом говорил Деллуччи весь его многолетний опыт работы в театре.

Но он знал прошлое Рубена, который не только бросил семью, но и хорошо подставил бывшего директора, не выполнив обещание. Фактически нарушил контракт. Деллуччи был предупрежден о его интригах.

Разумеется, Рубен завидовал Леннарду. Но и у того не было особых оснований распускать хвост. Рубен был старше его на восемь лет и превосходил не только габаритами, но и качеством сценической речи, и пластикой. Наконец, голосом.

– Продолжайте репетировать и ведите себя как взрослые люди, – строго заметил Деллуччи.

– Лично у меня с этим никаких проблем, – отозвался Рубен, подхватывая черный бархатный плащ, необходимый ему для роли Фауста.

Когда несколько секунд спустя жизнь снова вошла в более-менее привычное русло, Юхансон увлек Деллуччи в сторону и встал на цыпочки, как будто хотел что-то шепнуть ему на ухо.

Деллуччи испугался было, что Леннард поцелует его на глазах у всей труппы, но вместо этого услышал:

– Я скучаю. Можно навестить тебя дома сегодня вечером?

Не успел Деллуччи сказать «нет», как за его спиной кто-то откашлялся. Это был его ассистент, незаметно пробравшийся в комнату.

– Мы можем переговорить? – спросил Ханс Лео, в очередной раз избавляя начальника от неприятных объяснений.

Директор коротко распрощался с Леннардом, не ответив на его вопрос. Разочарованный певец опрокинул пудреницу Рубена. Деллуччи проигнорировал эту выходку, как и злобную ухмылку пострадавшего, и вышел вместе с ассистентом в фойе.