Криптолог

– Кто-нибудь угрожал вам или вашей семье?

– В последнее время нет. В прошлом такое случалось, это неизбежные издержки моей работы.

Это Арне прекрасно понимал как никто другой. Было время, когда и ему больше всего на свете хотелось прижать пистолет ко лбу человека, который сейчас сидел напротив него.

Самое время было пожать Хольгеру Винцеру руку и выразить соболезнования. Но вместо этого Арне достал из кармана пальто четыре кусочка бумаги с цифрами, которые были вырезаны на теле Анналены.

– Вам это о чем-нибудь говорит?

Мать и сын разглядывали бумажки.

– Что это может быть? – в свою очередь спросил Винцер.

– Сам все время только об этом и думаю… А если так?

Арне отодвинул числа 57 и 54, а две другие бумажки перевернул, так что со стороны журналиста они оказались вверх тормашками.

– Теперь узнаете?

Винцер смотрел все с тем же недоумением. Зато его мать кое-что поняла.

– Здесь написано: «безбрачная».

Арне кивнул:

– Да, это алфавит beghilos[10]. Код для карманных калькуляторов, который мы знаем со школы.

– Код для калькуляторов? – переспросил Винцер, просто так, потому что уже понял, что значат перевернутые цифры. – И какое это имеет отношение к смерти Анналены?

– Я надеялся, вы сможете нам это объяснить.

Арне постучал по двум оставшимся бумажкам и сгреб все четыре со стола.

– К сожалению, мы не знаем слова – или слов, – зашифрованных двузначными цифрами. Зато нам точно известно, что они очень важны для нас, потому что были обнаружены на месте преступления.

Винцер провел рукой по волосам. Его рот чуть приоткрылся.

– Найдите Лилиану, прошу вас.

Арне вздохнул про себя. В том, что он найдет девочку, не было ни малейшего сомнения. Вопрос только, живой или мертвой.

Глава 14

Воскресенье, 22:10

Аплодисменты все-таки разразились – секунду спустя после того, как стих последний звук и дирижер опустил палочку.

Кристиан Хус невольно поморщился. Чего он действительно не мог понять, так это громовых аплодисментов, к которым присоединился ради приличия, несколько раз хлопнув в ладоши. После чего снова опустился в кресло в одном из ярусов и устало покачал головой.

Деллуччи сделал из «Огненного ангела» фарс. Перенес весь средневековый ералаш в современность и превратил инквизитора в халтурщика-психиатра.

«Господи, какая пошлость…» – пробормотал Хус и поймал недоверчивый взгляд зрителя из соседнего кресла.

Нет, Хус не нашел в этой постановке ничего достойного одобрения. Даже Юлия Констанца Ойлиц, которую он знал как одного из лучших постановщиков Германии, как будто утратила свой дар под авторитарным руководством Деллуччи. В конечном счете за постановку отвечает директор, он же художественный руководитель. А он, вместо того чтобы сосредоточиться на конфликте веры и рационального научного знания – главной коллизии оперы, – превратил ее в дешевый экшен.

Получилось невыносимо топорно – слишком много брутальности и секса. Чего стоят одни эти дети, забрызганные кровью… Содрогаясь от ужаса, Хус вспоминал отдельные моменты постановки. Пожалуй, он мог бы смириться с некоторыми кровавыми сценами, если б все остальное соответствовало.

Но ангел Мадиэль выглядел блекло, несмотря на «электрический» плащ. О рыцаре Рупрехте и говорить не приходилось. У тридцатисемилетнего Леннарда Юхансона явно не хватало голоса для этой партии, не зря считавшейся одной из самых сложных в оперном искусстве.

Поэтому Марио Деллуччи так долго не решался включить «Огненного ангела» в репертуар Земперопер. Еще Хус, будучи главным дирижером театра, все уши прожужжал начальству, уговаривая обратить внимание на шедевр русского композитора Сергея Прокофьева. Зато потом Деллуччи утверждал перед журналистами, что постановка «Огненного ангела» – его идея.

– Чертов самозванец, – пробормотал Хус.

Но злился скорее на себя, из-за того, что в свое время добровольно ушел с поста дирижера. Теперь ему было пятьдесят четыре, и он зарабатывал на жизнь музыкальной поденщиной. «И все-таки того, что я сделал, у меня никто не отнимет», – подумал про себя Хус.

Тем временем артисты раскланивались под несмолкающие аплодисменты публики. А Хусу хотелось снова и снова слушать эту музыку, даже если звукам так часто не хватало точности и гармонии. В его время, во всяком случае, такой какофонии не случалось. Но чего еще ждать от второсортного дирижера Винсента Людвига?

Хус видел, как Деллуччи лично поднялся на сцену и представил публике свой главный голос – Ренату в исполнении тридцатилетней Андреа Кривицки.

– Выдающийся талант эта дама, – раздался голос со стороны соседнего кресла. – Несомненно, это польские корни. Вы как считаете?

Кривицки появилась в Опере после его ухода.

– Без сомнения, у нее большое будущее, – подтвердил Хус.

– Мы с вами знакомы? – осведомился господин, который вначале смерил Хуса недоверчивым взглядом, потом спросил его мнения насчет певицы и вот теперь явно намеревался завязать светскую беседу.

– Вряд ли, я всего лишь обыкновенный зритель.