Криптография и свобода

Много поколений выпускников Высшей Краснознаменной Школы КГБ из года в год лелеяли одну и ту же мечту: напоить на выпускном вечере боцмана. Все пять лет, что мы учились, слово «боцман» было в устах наших начальников универсальной страшилкой, такой же, как у родителей, которые пугают милиционером непослушных детей. Приплытия боцмана на строевой смотр боялся даже наш генерал, начальник факультета. Но чаще всего боцман любил наводить шухер в общаге, где, по определению, его душе было наиболее привольно и всегда ждала обильная добыча в виде очередных суток ареста, выписываемых направо-налево. Все повидавшие по милости боцмана московскую гауптвахту потом обязательно клялись напоить его до бесчувствия на выпускном вечере, пусть даже ценой самопожертвования.

Наш курс, конечно же, почти целиком мечтал напоить Чуду. Но тут он проявил себя тонким стратегом, не стал ввязываться в одиночные бои, стойко держал круговую оборону, иногда исполняя свою любимую песню про Родину, которая щедро поила, но только одним лишь березовым соком. В общем, этой мечте не суждено было сбыться. А где-то в конце вечера к нам наконец-то пожаловал боцман.

– Леонид Григорьевич, давайте выпьем на прощание.

Общага, собрав остатки сил и извлекая из самых зашифрованных источников тщательно сберегаемый для такого случая коньяк, потянулась к боцману.

– Это у меня сегодня уже третий вечер.

Далеко еще молодым офицерам до его закалки, тщетны оказались надежды! Боцман лихо забулькал в себя N грамм огненной жидкости и поплыл дальше. А общага малость подустала и тихо сдалась на милость победителя.

Все, окончен бал, погасли свечи. Впереди – другая жизнь, другие впечатления, другая операционная система. На следующий день Чудо решил устроить нам прощальное построение, на котором сказать свое отеческое напутствие перед дальней дорогой в самостоятельную жизнь. Но уже, конечно же, на МУЦе, в этом медвежьем углу, собрав там, на настоящем плацу, и молодых офицеров, и первокурсников, которые должны на таких мероприятиях набираться солдатского ума-разума. И вот на наши еще слегка шумящие головы посыпались от специально натренированного первокурсника пионерские клятвы: брать пример со старших товарищей, хорошо учиться, любить свою Родину, не пить, не курить и матом не ругаться.

Старшие товарищи ехидно усмехались:

– Мы верим в тебя, малыш!

Прощальная песня математиков 4 факультета Высшей школы КГБ СССР. Музыка общеизвестная, слова народные.

Раскинулось поле по модулю 5
В углах интегралы стояли
Студент не сумел производную взять
Ему в деканате сказали.
Анализ нельзя на халтуру сдавать
Профессор тобой недоволен
Ты должен критерий Коши доказать
Иначе с мехмата уволим.
Он вышел доказывать, знаний уж нет
В глазах у него помутилось
Увидел стипендии меркнущий свет
Упал, сердце больше не билось.
К нему подбежали со шпаргалкой большой
Хотели привесть его в чувство
Декан подошел, покачал головой
Не в силах здесь ваше искусство.
Три дня в деканате покойник лежал
В штаны Пифагора одетый
В руках Фихтенгольца он томик держал
Что сжил молодого со света.
Марксист свое веское слово сказал
Материя не исчезает
Загнется студент – на могиле его
Огромный лопух прорастает.
Профессор последнее слово сказал
Матрицами труп обернули
К ногам привязали тройной интеграл
И тело с мехмата спихнули.
Напрасно студенты ждут друга в пивной
Им скажут – они зарыдают
А синуса график волна за волной
По оси абсцисс убегает…

Часть 2. КОЛЕЯ