Криптография и свобода

Вернемся в 1993 год. Куда податься после увольнения из ФАПСИ? Вроде ясно: к К., с которым мы на пару окучивали Центробанк. Но больно уж заметные перемены произошли с ним после успешного завершения эпопеи с системой защиты телеграфных авизо для ЦБ. Хотя нет, скорее это была моя наивность, неумение разбираться в людях, когда я пытался искать в нем положительные черты, слишком уж сильно на меня действовала его показная деловитость и напористость, граничащая с нахальством. Критерием, который помог мне взглянуть на него другими глазами, были деньги, которые Центробанк заплатил за внедрение системы защиты авизо. В 1992 году работы по защите авизо не закончились, потом еще два года мы делали различные специализированные модернизации калькулятора специально для ЦБ и в результате за все эти работы ЦБ перечислил его малому предприятию где-то около миллиона долларов.

Первые же относительно крупные деньги моментально преобразили этого человека. Наши прежние отношения с ним «на равных» сразу же перешли в категорию «начальник – подчиненный», где начальником, естественно, мыслил себя К. Ну на то, кем он там себя мыслил, мне было абсолютно наплевать, мы с ним работали, не заключая никакого контракта, мне же хотелось довести до коммерческого внедрения мою систему «Криптоцентр» и, кто знает, может быть и каким-то образом внедрить ее в ЦБ. Идеи К. были гораздо проще: прихватизировать себе все деньги, получаемые от ЦБ, не допуская в этом деле никаких конкурентов. Обычная и очень банальная история, в которой мне досталась незавидная роль спарринг-партнера в различных махинациях этого «Гениального директора».

Сразу же разорвать наши отношения К. не мог: при общении с ЦБ было слишком много чисто технических проблем, в которых он был абсолютно некомпетентен, а найти мне замену было довольно-таки сложно. Поэтому его задачей на начальном этапе нашего сотрудничества было платить поменьше, а обещать и пускать пыли в глаза – побольше. Одним из способов пускания пыли в глаза был миф о создании имиджа фирмы.

Часто «деловые» переговоры с участием К. больше походили на записки из сумасшедшего дома. Вместо реальной и взвешенной оценки своих возможностей следовал поток словоблудия:

– Я крупнейший производитель шифровальной техники в Европе!

– Я вхожу в двадцатку ведущих мировых авторитетов по криптографии!

– Каждый день я приношу государству экономию в 30 тысяч долларов!

и так далее в том же духе. Неудивительно, что многие потенциальные заказчики, вежливо выслушав эту ахинею, делали от ворот поворот. Эти же бредни (скорее всего, на Центробанковские деньги) публиковались и в печати.

Мания величия охватила этого человека. Ему, как солдату-дембелю, хотелось нацепить на себя все, что блестит: чтобы о нем писали газеты, показывало телевидение, в советские времена он, наверное, был бы без ума от счастья, если бы на высокой трибуне юные пионеры повязали его красным галстуком. И вот захотелось ему однажды стать победителем конкурса «Золотой бизнес» и повесить на стенку соответствующую грамотку в рамочке. Стоило это удовольствие в те времена где-то около 5 тысяч долларов: грамотка в рамочке и торжественный вечер со шведским столом в фойе гостиницы «Россия» в придачу.

Но поскольку К. одновременно захотел покататься по заграницам, то так получилось, что в момент этого торжественного вечера он был в Италии, а почетное право попить-погулять в гостинице «Россия» ему пришлось предоставить мне и еще одному Толе, Анатолию Григорьевичу, бывшему офицеру, высокому и стройному, который заканчивал 4 факультет года на 4 раньше меня. У нас с ним сложился прекрасный дуэт.

Шведский стол состоял исключительно из коньяка и водки, которыми встречали прямо в фойе. «Победители» слегка разогревались, а затем началась по-советски нудная процедура вручения грамоток в рамочке, отличавшаяся от награждения победителей соцсоревнования только нахальными попытками раскрутить разогретых победителей «на бабки», т.е. стать спонсорами чего-то. Желающих раскручиваться было немного и вскоре попойка продолжилась, только уже за столиками. Одновременно начались выступления артистов, некое подобие новогоднего Голубого огонька 60-х годов. Очаровательная Клара Новикова с микрофоном в руке стала прогуливаться между столиками и нацелилась на сидевшего рядом со мной красавца Анатолия Григорьевича. Прямым ходом она направилась к нашему столу, а мы с Толей завороженно глядели на нее. И тут…

И тут подали горячее мясо. С картошечкой. Мясо – это святое, при его появлении я забываю обо всем остальном, душа уходит куда-то в другое место, а руки сами начинают тянуться к ножу и вилке. К моему стыду, в выборе между духовным и съедобным я тогда выбрал последнее. А Клара Новикова, увидя, как сосед ее красавца предал все светлые идеалы искусства, сразу же сделала разворот на 180 градусов и больше такой возможности увидеть вблизи звезду российской эстрады у меня уже не было.