Крипта

– Конечно, нет, – Бергман отрицательно покачал головой. – Этим будет заниматься федрезерв. Он же будет вести реестр криптокошельков, историю операций и общий баланс. Мы вообще поначалу планировали использовать биткойн, но потом решили выпустить свою криптовалюту.

– Э... Позвольте спросить, – неуверенно поскреб подбородок Виллиамс. – А с личными счетами граждан что?

– Хм... – понимающе улыбнулся старик. – Мы решили не обнулять полностью личные счета, чтобы потом не возиться с их восстановлением. Но их номинал будет снижен до восьмизначных цифр. То есть самые богатые американцы будут иметь 99 миллионов долларов. Это тоже устранит шокирующие дисбалансы, когда 1,5% населения США владеют 85% национального богатства. Благо, для этого у нас есть вполне приемлемое оправдание. Мы ведь ведем кибервойну с террористами. А в ней, как и в обычной войне, потери неизбежны. Но не стоит грустить о том, что миллиардеры потеряют значительную часть своего состояния, ведь их в стране, по последним данным, всего 570 или около того. Интересы этой горстки не остановят переформатирование системы.

– Все это похоже на экспроприацию и противоречит принципам капитализма.

– Насчет экспроприации вы не правы. Мы ведь не забираем капитал у жирных котов. Он просто исчезает. А что касается капитализма... – Бергман на секунду задумался, подбирая формулировки попроще. – Капитализм выполнил свою историческую роль. Этот экономический уклад толкнул вперед промышленность, создал новые трудовые и социальные отношения, позволил сконцентрировать ресурсы и капитал на прорывных направлениях, способных дать новые, все более эффективные технологии. Но все признаки говорят о том, что он уже исчерпал свой потенциал, стал регрессировать, перерождаться в некий гибрид с феодализмом. Отношения частной собственности по-прежнему возведены в абсолют, свобода предпринимательства по-прежнему налицо, а вот такая ключевая черта капитализма, как юридическое равенство, размывается все больше и больше. Если ничего не предпринять, очень скоро мир будет принадлежать крупным феодалам, на которых будут работать крепостные. Магнатов станет обслуживать творческая элита и защищать подчиненное им государство. Я уже говорил про власть мегакорпораций. Это и есть гибрид феодализма и капитализма. К тому же в постиндустриальном обществе, когда технологии развиваются семимильными шагами и некоторые их них при неосторожном применении могут привести человечество к летальному исходу, получение прибыли перестает быть ключевой социально-экономической целью. Сейчас главное – сохранить контроль над технологиями, контроль над экономикой и обществом. А это требует совершенно иного подхода, в основе которого лежит регулирующая функция государства.

– Я не силен в политэкономии, – Виллиамс потер виски, стараясь переварить услышанное. – Но, кажется, уловил общий смысл и цели этой э... реформы. У меня еще два вопроса. Вы не боитесь, что вам будет оказано противодействие той небольшой части общества, которая потеряет на криптодолларе свои капиталы? У них ведь огромные лоббистские возможности и в Конгрессе, и Администрации, и в Верховном суде. Они могут потребовать какой-то компенсации.

– Могут. Но оснований для этих компенсаций нет. Ведь в результате атаки кибертеррористов наступил вселенский форс-мажор. Администрация тут, как вы саами понимаете, не при чем. Ее можно только попытаться привлечь к ответственности за то, что она не предотвратила кибератаку на доллар. Но это процесс долгий, нудный и совсем не гарантирующий успешный результат. К тому же за структурными изменениями в финансах и экономике неминуемо последует корректировка политической архитектуры США. Наша система проигрывает в эффективности Китаю и России, потому что несколько сотен тупоголовых горлопанов, засевших на Капитолийском холме, мешают Президенту управлять страной. Отсюда вывод: эту систему надо менять. Новая постиндустриальная экономика требует принятия быстрых решений, не обремененных долгими согласованиями с законодателями.

– Вы хотите разрушить американскую демократию? – Виллиамс удивленно поднял брови. – Все, о чем вы говорите, очень похоже на авторитарное государство.