Крёстный отец «питерских»

Ленсоветовская столовая кишела депутатами. Манерное чавканье дорвавшихся до сравнительно дешевого и качественного харча поглотители разбавляли обязательными долговременными застольными трепами. Такое времяпрепровождение «нардепы» не только предпочитали, но и считали исполнением своей основной обязанности перед избирателями. Не желая в этой толчее быть заляпанным капустой из чужих щей, я подался в маленькое кооперативное кафе близ Мариинского дворца на углу проспекта Декабристов, которое несуразно высокие цены делали малодоступным даже в дневное время. Окинув скромное помещение кафешки беглым взглядом, я средь большинства свободных столиков выбрал угловой, по соседству с небольшим закутком для особо «дорогих» клиентов. Из кухни в зал проникал запах, совершенно не свойственный местам, где обрабатываются продукты.

После заказа с ходу афишного ассортимента, мое внимание привлекли обрывки доносившегося из-за перегородки гундоса беседы. За раскрытой шторкой закутка вокруг стола, уставленного бутылками с кооперативной снедью, сгрудилась мгновенно узнанная мною троица очаровательных ленсоветовских «пудельманов» или, если точнее, «пуделистов».

Пудель – довольно распространенная порода декоративной, легко дрессируемой собаки. Независимо от масти и фасона, будь то королевский или же мелкопакостный сорт, экземпляры сей породы обычно ни к чему путно песьему в основном не пригодны, кроме, разве что, подтаскивания домашних тапочек, стояния на задних лапах, ношения цветного банта, облизывания рук и других частей тела владельца да лая с повизгиванием по команде. Правда, такой песик может уволочь у зазевавшегося съестное, нагадить на паркет или изгрызть вдрызг приглянувшуюся ему дорогую вещь. Кроме того, эти псы намного приветливей людей.

Смысл сосуществования разнообразных комнатных собачек видится лишь в способности их концентрировать хозяйскую любовь и привязанность к определенному типу живого существа, искусственно выпестованному многовековым упорством селекционеров из превеликого вселенского сброда дворняг. Порой сравнивая псов со схожими повадками и видом людьми, надо отдать должное собакам, ибо человеческий тип, характерный для никчемной породы собак, как правило, любовь и умиление окружающих вызывать не способен.

Моего соседства застольные «пуделисты», к счастью, не заметили, продолжая громко хрустеть кавказской зеленью, беседовать и лакомиться закусным алкоголем. Как оказалось, середину рабочего дня тут праздновали наиболее выдающиеся представители новой «замечательной плеяды» «реформистов», каким-то образом своими многочисленными изъянами и пороками склонившие избирателей за них проголосовать. Вся их предыдущая жизнь была беспросветной трагедией маленьких человечков, с детства грызущих ногти и ежечасно сгоравших в огне своих безысходных амбиций, но втихаря грезивших под одеялом примерить тунику Цицерона или что-нибудь из одеяний Наполеона, оружия Тамерлана, возможностей Сталина либо прелестей Клеопатры.

Самым образованным среди жующих, полагаю, был сидящий ко мне спиной Анатолий Чубайс, уже владевший ко времени этого обеда дипломом кандидата экономических наук. Его собутыльникам, Егорову с Беляевым, удалось к сорока годам добраться только лишь до звания обычных очных аспирантов одного и того же средненького экономвуза, что в их возрасте характеризует скорее диагноз, чем профессию. Единственная проблема в жизни Егорова заключалась в том, что ежели другим было хорошо, то ему от этого становилось очень плохо, поэтому искренне он умел радоваться только неприятностям окружающих. Свою стратегическую линию поведения в любом деле Егоров обычно мотивировал обратно пропорциональной зависимостью между наследниками и наследством. Этот парень под влиянием мстительного чувства основательно убедил себя в том, что чем меньше наследников – тем больше наследство. А врал и ожесточенно спорил так дерзко, что несколько раз умудрился надуть самого себя.

Его друг – аспирант Беляев со скрытыми трупными пятнами на серовато-одутловатом лице, выражением напоминавшем христиан времен императора Нерона, когда несчастных насильственно заставляли отречься от Бога, впервые в жизни став депутатом, хронически пытался повысить свой интеллект за счет появившейся возможности улучшить питание, наивно полагая, что интеллектуальный уровень прямо пропорционален качеству съедаемого харча и цене надетого костюма. Он был одержим уверенностью в своей способности с ходу, без всякой подготовки и с успехом управлять чем угодно: от жилконторы до страны в целом, если только его будут вкусно кормить и красиво одевать. Судя по его выступлениям, вся жизненная философия Беляева основывалась лишь на одном расхожем банальном заблуждении, ибо известно: дорогим ошейником породу дворняжке изменить нельзя.