Крёстный отец «питерских»

Солнечным летним утром, в день начала очередной сессии, максимовские грузовики, разукрашенные лозунгами крайне обидного для «нардепов» содержания, запрудили площадь перед входом в Мариинский дворец. От неожиданности началось форменное столпотворение. «Демократы» столпились у окон, боясь показаться на свежем воздухе. Старт сессии был сорван. Телетрансляторы переместились на улицу. Пассажирам проходящих рейсовых автобусов, а также всем другим случайным прохожим наши ребята раздавали листовки с объяснением происходящего. Правда, сперва планировалось разбросать прокламации над городком с вертолета, но мною этот вариант был забракован, дабы попусту не мусорить, тем самым досаждая дворникам и создавая впечатление буйной попытки государственного переворота.

Из кабинета Собчака я молча отнаблюдал весь разворот запланированных событий и действий исполнителей. «Патрон» от красочности и организационной четкости проводимой операции чуть было не впал в шоковое состояние, категорически заупрямившись выйти на площадь к манифестантам и принять их обращение к сессии, а также выслушать требования собравшихся, заключавшиеся в публичном выражении желания демонстрантов заставить дворцовых болтунов заниматься нужными избирателям делами, а не внутренними склоками и стравливанием Щелканова с Собчаком для скорейшего развала городской жизни. От необходимости вынужденного показа врожденной трусости «патрона» отвлек лояльный «демократ-депутат», заскочивший в кабинет, как Керенский, стремящийся перед штурмом под видом слуги английского посланника спешно покинуть Зимний дворец. Он, на ходу свертывая с лацкана своего пиджака депутатский значок, стал скороговоркой упрашивать «патрона» выйти вместо депутатов к «бунтовщикам» и унять их. В общем, раскочегарил дух Собчака настолько, что тот чуть было не выпустил из виду свою роль в разыгрывающемся спектакле.

Тем временем на площади спешно прибывшие тележурналисты вели бойкий сбор интервью у наэлектризованных возмутителей спокойствия, и поэтому появление «патрона» возбуждения массам не добавило. Однако, очутившись в толпе, Собчаку все равно пришлось пережить волнение, схожее с чувствами врача-гинеколога перед осмотром медведицы гризли. Но, убедившись в полном отсутствии у восставших шоферов агрессии против него самого, «патрон» заметно успокоился и стал вовсю поддакивать транспортникам, хаявшим почем зря депутатов под общим лозунгом: «Если будете продолжать шкодить, мы заставим бросить ваши мандаты под колеса наших грузовиков».

В итоге площадной встречи манифестанты поручили «патрону» немедленно огласить на сессии с сорванным началом житейскую оценку деятельности «случайно избранных» и пригрозить им в случае неуемности парализовать весь транспорт в городе.

После обеда шоферы организованными колоннами с развернутыми транспарантами покинули площадь и сняли осаду забившихся во дворце «демократов», тщетно призывающих по телефонам ГАИ либо милицию силой разогнать нахалов-водителей. ГУВД в ту пору еще сохраняло нейтралитет.

Собчак с сессионной трибуны не без удовольствия и почти дословно пересказал притихшим «пионерам реформ» все, что о них уже думают избиратели, намекнув в конце о своем сегодняшнем «героическом» поступке и защите Щелканова со сподвижниками от гнева толпы, склонной, по мнению «патрона», больше к вульгарному мордобою, нежели к «демократическому» диспуту с нашкодившими народными избранниками.

Решение направить Щелканова с добровольцами объясняться в логово бунтовщиков на Парнасе было принято сессией единодушно. Сопровождать в АТП-48 Щелканова на поругание шоферов «патрон» вызвался с энтузиазмом штатного палача, желавшего своим пациентам доброго здоровья перед казнью. Мне же осталось лишь предупредить Максимова о времени прибытия высокопоставленных парламентеров в гости к коллективу первых организованных противников новых властей нашего города.