Криоожог

— Пока нет. Но нам на узел дальней связи пришло запечатанное послание с Барраяра. Поскольку доступа к нему у нас нет, я не знал, насколько оно срочное. — Он помолчал и неохотно признался: — Кроме того, мне было любопытно, как идут дела. Учитывая необходимость иметь дело с Миной и Джином… — Он не хочет снова попасть впросак, перевел Роик. Что ж, вполне понятно.

— А, ладно, — отозвался м'лорд. — Ворон, если все в твоих руках, то, я, наверное, могу вас покинуть?

Ворон жестом подтвердил, что да, и вышел вслед за медтехником и Ако, увозящими пациентку. После их ухода палата внезапно показалась пустой, печальной и неприбранной, словно гостиная утром после зимнепраздничной вечеринки.

Форлынкин поморгал и встряхнулся, словно возвращался в себя откуда-то издалека.

— Как все странно. Я никогда не видел, как человек умирает, но это… как будто время потекло вспять. Или что-то вроде.

— Я — видел… и да, пожалуй, что так, — согласился м'лорд.

— Мы что же, играем в бога? — беспокойно поинтересовался Форлынкин.

— Не более, чем те, кто уложил ее в заморозку. И справедливость на нашей стороне, — провозгласил м'лорд и добавил себе под нос: — Я надеюсь. — Нахмурившись, он выудил свою аудиторскую печать на цепочке и покачал ее перед самым лицом, сведя глаза к переносице. — Запечатанное послание, да? Знаете, в возрасте Джина я с ума сходил от желания иметь собственное декодирующее кольцо. А теперь, когда оно у меня есть, ощущение — словно я таскаю на шее мешок кирпичей. Печальная штука — несвоевременность.

М'лорд похромал в коридор обменяться на прощание парой слов с Вороном, и Роик с консулом ненадолго остались вдвоем.

Консул с ошеломленным видом посмотрел вслед низенькой удаляющейся фигурке.

— Лорд Форкосиган — совсем не то, чего я ожидал, когда меня предупредили, чтобы консульство готовилось к визиту Имперского Аудитора.

Роик остался невозмутим и даже не хихикнул.

— Когда встретишь девятерых Имперских Аудиторов, то понимаешь, насколько они не похожи один на другого. Лорд Аудитор Фортиц, дядя м'леди, выглядит как старый взъерошенный профессор-технарь, каковым в сущности и является. Еще среди них есть несдержанный на язык адмирал, отставной дипломат, промышленник… а м'лорд стал в каком-то смысле экспертом Грегора по галактическим делам. Император поразительно точно определяет, какому Аудитору какое расследование поручить. Хотя я и полагаю, что рано или поздно нам выпадет пустышка, но до сих пор он ни разу не посылал нас в галактику с бесполезными заданиями. — Вообще-то Роик надеялся когда-нибудь получить пустышку. Можно будет просто отдохнуть.

— Это утешает. — Форлынкин помолчал. — Наверное.

Услышав уточнение, Роик криво усмехнулся:

— Ага.

* * *

Оказавшись в консульской комнате дальней связи, Майлз сразу проверил на послании код отправителя и успокоился. Похоже, это еженедельный доклад от Катерины, что и объясняет отсутствие обычных пометок «срочно». Хоть что-то хорошее во всей этой мути. Размышляя о разнице между «срочным» и «важным», Майлз наклонился и своей Аудиторской печатью открыл послание.

Едва над видеопластиной появилось улыбающееся лицо его жены, он поставил запись на паузу, просто чтобы немного на нее полюбоваться. В последнее время ее жизнь представляла собой сплошную череду сложностей и помех, с которыми она успешно справлялась, однако подолгу на одном месте Майлз видел ее, разве что когда она спала. Ясные серо-голубые глаза смотрели честно и прямо, гладкие темные волосы совсем не тронула седина, хотя Катерина была старше Майлза на пару месяцев. Учитывая, что за шесть лет он наградил ее четырьмя отпрысками, отсутствие седины можно было считать почти чудом. И хотя все их дети вызрели в маточных репликаторах, но тем не менее. Сам Майлз был у своих родителей единственным ребенком, с самого рождения обремененным болезнями, которые к его нынешнему возрасту не столько прошли, сколько сменились новыми. Возможно — нет, наверняка! — он недооценил, сколько сил требуют нормальные здоровые дети. Какую бы поддержку тебе ни обеспечивали деньги и положение в обществе, но есть родительские обязанности, которые не передашь никому. Как самое лучшее и дорогое.

И хоть Майлз помнил, что Катерина смотрит сейчас в камеру, а не на него, но под ее чуть насмешливым взглядом он почувствовал себя невесть с чего виноватым и вновь запустил запись.

«Здравствуй, мой милый», — произнесла Катерина. — «Твое последнее письмо мы получили с большим облегчением и радостью. К счастью, я не успела поделиться с детьми новостью про твое первое тревожное послание до того, как его догнало второе. Меня в дрожь бросает, едва я подумаю, через что прошли твои родители за время твоей прежней службы. Хотя, полагаю, при таком известии твой отец по-форски не дрогнул бы лицом, а мать… нет, тут мое воображение отказывает. Возможно, выдала бы какую-нибудь бетанскую колкость».