Криминал-шоу

Он выхватил бутылочку-красавицу, нежно, но безжалостно свернул ей золоченую головку и, запрокинув тяжелую голову, со сладострастием глотнул раз, другой, третий. Еле принудил себя оторваться на середине пути. Огненный живительный поток помчался по всем жилам, жилочкам, венам, артериям, капиллярам, нервным волоконцам и прочим внутренним путям-дороженькам во все уголки исстрадавшегося тела. Игорь, не выпуская драгоценный сосуд из рук, прихватил еще пару шоколадок, отправился к раскладушке, уселся, пристроил угощение рядышком на полу и решил трезво все обдумать. Пока голова как раз хорошенько прочистилась. Вскоре, когда все полкило "Плиски" всосутся в организм, думать и соображать станет лень.

Так, сколько сейчас? Ага - начало второго. Это что же получается? Выходит, полчаса лишь прошло, как завертелась эта нелепая карусель. Значит, он находится где-то в городе...

Что-то мешало сосредоточиться, отвлекало. Ах, черт! Это поганое пиво толкается, спешит освободить место благородным напиткам. Тэк-с, тэк-с... А где? Куда? Крикнуть, что ли? Хотя, впрочем, шуметь не стоит. Во-первых, коньячок сразу отберут - можно не сомневаться. А во-вторых, сверху доносился всевозрастающий разговорный шум. Слов не разобрать, но что-то там назревало. Ну их, бандитов!..

Во, точно - бандиты! Вот оно словцо, наконец выскочило. Мафия, мать иху! Заполонили весь город, всю Россию-матушку! Пидоры!.. Во, привязалось словечко! Хотя, правильно: жирного можно Пидором называть, парнишку Поэтом, наверняка ведь стишки пишет. А этого, главного - Чурбан, и точка. Хотя, стоп, может, он - болгарин? Чего это "Плиска" да "Чио-Чио-Сан" кругом?

Мысли уже завихрились. Что-то надо сделать срочное... А! Игорь хлебнул еще добрый глоток "Плисочки", выкарабкался из раскладушки, обошел камеру по периметру, заглянул под столбики-подпорки. Этой - как ее? - параши нигде не видать. А поджимает уже - ну! Тэк-с, тэк-с... Говорят, голь на выдумки хитра. Игорь покопался в коробках, узрел знакомую этикетку - растворимый кофе в гранулах. Вспорол упаковку, выудил литровую банку, вскрыл. Затем, вынув еще несколько банок, рассыпал по дну коробки заморский крупнозернистый порошок... Через пару минут все уже было сделано и - шито-крыто. Вот как ынтыллихенция поступает, когда ее прижмут и прижмёт!

Пока Игорь сосредоточенно и увлеченно отдавал дань природе, шум наверху усилился. И вдруг - истошный вскрик. Игорь на полпути к раскладушке замер, вслушался. Что-то зло заорал жирный - свое "пидор!", наверное. Что-то грохнуло, и опять - вскрик-стон. Так жалобно и бесстыдно кричат слабые духом люди от невыносимой физической боли. Мамочка моя! Что это там происходит? Кого убивают, что ли? Спина покрылась испариной. Текло обильно и по лицу. То ли в бункере жарко, то ли страшно аж жуть. Он вытер лицо отвоеванным платком, кинулся к спасительной бутылке, хлебнул. Оставалось уже на донышке. Новый стон-вскрик сверху. Игорь вздрогнул. А может, это они комедь ломают испытывают его, запугивают?

И как же бы, в самом деле, испугаться наконец всерьез? Уже понятно: его приняли или за своего, но из другой партии, или за мента. Он - ни тот и ни другой: чего ж бояться-то? Черт возьми, и надо же было с этим дурацким "Зенитом" вылезти! Правдоискатель хренов!.. А черт с вами со всеми - жрать хочется!

По традиции, обильно опохмелившись, Игорь ощутил обвал зверского голода. Он с треском расчехлил толстую импортную шоколадку - французская вроде, "Принцедор", - вонзил в нее зубы. И тут сквозь перекрытия ввинтился женский крик-визг, но не жертвы - палача: угрожающий, злобный, безжалостный. И вслед - мужской крик боли. Ого, это что-то новенькое... А ну их!

Привычный туман уже плотно укутывал мозги. Чувства притуплялись-тупились все больше. Игорь дожевал шоколадину, выцедил остатний коньяк, пустую стеклотару запихал поглубже под раскладушку, скинул туфли, пристроил очки в изголовье, подвесил на пружинку, и с облегчением растянулся во весь рост. Раскладушечка-душечка - дело привычное. Он, по-покойницки скрестив руки на груди, сразу отключился, в момент отправился на экскурсию в царство покоя, мира и тишины. Последняя мысль мерцнула - как бы брюки не помять - и канула в тьму. Какие, к бесу, брюки - живому бы остаться...

Дальнейшее Игорь воспринимал смутно и обрывочно. Его трясли, тормошили. Кто-то над ним орал и матерился. Его били. Да, били. Ох, как били! И он плакал - от бессилия, унижения, боли. Да, он плакал, он выл и матерился в ответ, ненавидя, не боясь своих истязателей. Сволочи вы! Пидоры! Суки вонючие! Гниды поганые! Дегенераты яйцеголовые! Дебилы протухлые! Инфузории туфельки! Олигофрены! Вы кого бьете?! Вы на кого руку подняли?! Вам, черномазым, вам, педерастам хвостатым, только дворниками работать! Вам землекопами, грузчиками пахать! Золотарями! А вы - хозяева жизни? Вы меня презираете? Ах, болваны! Ах, тупицы! Вот кретины! Идиоты слюнявые! Недоумки паршивые! Дубье стоеросовое! Они меня бить вздумали - по голове! Ах, гады!..