Кресцит

Дедушка плачет, ему снятся похороны жены, сильный дождь как грёзы небес и бога, он отказался от зонта, взор прикован к медленно спускаемому в лоно земли деревянному гробу, все провожающие её в последний путь уехали в тёплые дома, он продолжает замерзать промокнув насквозь, взгляд всё также прикован к одному месту, взгляд прикован к одному месту, взгляд останется стоять здесь всегда, взгляд вечный как память о ней. Переключение. Дедушка смеётся, студенческая вечеринка, он замечает её карие глаза, ловит ответную улыбку, один бокал, другой бокал, решается заговорить, руки обволакивают талию, тёплая ладонь, провожает её домой, приглашение войти, плотно смыкаются шторы, нежно соединяются тела.

Переключение. Он видит кричащую в полном отчаянии женщину, стоящую на перроне из гниющих досок. Небо изуродовано темно-бордовым тоном, прохожие с ужасом в глазах и сердцах слушают её душераздирающий крик. В какой-то момент черты её лица начинают исчезать, словно испарение картины, на которую выливают жидкость и голос банши, исходящий из глубин её тела соединится с криком страха людей поспешно убегающим прочь.

Молодой человек. Предъявите билет за проезд, пожалуйста. Молодой человек. Проводник повышенным тоном обращался к засмотревшемуся на дремлющего дедушку парню. Траектория их глаз совпала, парень увидел невысокого мужчины сорока лет, одетого в служебную форму сотрудников железных дорог, он слегка улыбнувшись уголками губ ожидал оплату или скомканный билет, как это зачастую бывало у студентов. «За проезд в пассажирском поезде мне нечем платить, меня взяли на борт из милости, все тут смотрят на меня, точно на нищего», вспоминал крылатую фразу он, протягивая аккуратно сложенный вдвое билет в протянутую руку проводника.

«Спасибо, счастливого пути, батюшка-мальчишка»! – пожелал он сам себе, обращаясь от лица, уходящего мужчины.