Крестом и булатом. Вторжение

Наркотики для большинства рядовых бойцов были единственным развлечением, если не считать издевательств над пленными и заложниками. Книг в ауле отродясь не бывало, привезенную из Моздока спутниковую тарелку так и не смогли толком настроить, и она ловила только религиозный турецкий канал, свободному общению с женским полом мешали традиции и наличие у каждой свободной чеченской девушки десятка злых родственников. Пробовали похищать русских и осетинок, но не заладилось. Караван с тремя заложницами по пути назад перехватил отряд аварцев, рыскавший по горам в поисках какого то Вагита, и семеро чеченов полегли в неравном бою с превосходящими силами противника.

В качестве объектов для сексуального домогательства оставались козы, но единственная в селе отара принадлежала дедушке самого Гареева, и связываться с ними было не с руки. Рогатый скот старший Гареев берег пуще собственной жены. В селе поговаривали, что и заслуженный чабан испытывал к своим мохнатым питомцам не только пастушеские чувства...

Травки Бачараев не пожалел. Малик это понял с первой затяжки – сладкий дым ожег горло, будто бы Исрапилов вдохнул невесомую взвесь черного перца.

– Хороший «план»...

– Верхние листочки, – подтвердил Иса. – Позавчера собирал.

У Малика на огороде тоже росли кусты индийской конопли, но у Бачараевых анаша была какая то особенная, забористая и в то же время придающая легкость в теле. Бачараевы охотно раздавали всем желающим ростки, но ни у кого травки подобного качества не получалось.

Видимо, все дело было в почве.

– Опять бензовозы пришли, – сообщил Иса.

– Знаю, – Малик выдохнул клубы дыма. – Резван все утро по рации с кем то базарил... Дня через три четыре русаки подъедут.

– Может, рабов на время увести в горы?

– Зачем, э? Их сто раз видели...

– Не верю я русакам, – год назад семья Бачараевых потеряла родственника, сгинувшего в Санкт Петербурге при весьма странных обстоятельствах. Абу был коммерсантом, помогал землякам, посылал в родное село щедрые подарки. Как рассказали выезжавшие на опознание дядья из Махачкалы, кто то искромсал Абу тесаком и отрубил пальцы на одной руке. Тело обнаружили на складе вместе с десятком других трупов и горой оружия, и долго допрашивали дядьев, пытаясь выяснить, чем именно промышлял Абу. – В любой момент подставят...

– Пока с нами дела делают, не подставят, – убежденно сказал Малик. – Генералы тоже кушать хотят. Помнишь журналиста, что год назад к нам приезжал?

– Ага! – глаза у Бачараева заблестели. – Который на камеру снимал, как Салман русаку голову отпиливал?

– Ну, – гордо подтвердил Исрапилов, получивший от корреспондента «Радио Свобода» Андрея Мужицкого пятьсот долларов за то, что на его глазах взорвал ручную гранату на животе связанного восемнадцатилетнего солдатика, попавшего в плен за неделю до приезда очкастого документалиста.

– И что журналист?

– Рассказывал, как пропуск себе и паре наших ребят делал. К полкану из комендатуры зашел, две штуки баксов сунул и через десять минут получил документ. Пока такие полканы у русаков служат, нам бояться нечего...

– Говорят, что тот журналист с Бараевыми дружит. И с Гелаевым.

– Много что говорят, – весомо заявил Малик, которого анаша настроила на философский лад. – Ты всех не слушай. Надо будет, и он в подвал сядет... Как наш ингуш, – Исрапилов вспомнил о привезенном месяц назад Магомеде Цароеве.

Захват ингушского юноши был чистой воды самодеятельностью Лемы Беноева и Тимура Джабраилова, сопровождавших колонну бензовозов до блокпоста.

Когда связанного и упакованного в мешок Цароева привезли в село, первые два дня никто не знал, что с ним делать. Как никак Магомет был вайнахом, а старики испытывали некоторый стыд, если речь заходила о похищениях соплеменников. Точку в споре поставил вернувшийся из Урус Мартана Резван Гареев. Цароева превентивно избили и бросили в подвал к остальным заложникам. А к его родственникам отправили парламентера.

– Хорошо бы, – Бачараев мечтательно закатил глаза. – За него можно много денег попросить... А то эти сидят – и все без толку.

– Резван знает, что делает, – Исрапилов не подал виду, что сам недоволен действиями Гареева. Тот слишком много времени уделял борьбе за независимость республики и слишком мало заботился о благосостоянии рядовых бойцов. Не то что другие главари банд.

– Может, с пацанами поговорить и самим начать дела делать?

Идея о создании независимого отряда уже давно носилась в воздухе. Но для ее осуществления требовалось пойти против воли Резвана, который жестоко карал любую самодеятельность.

Исрапилов почесал давно немытую голову.

– Не знаю...

– А что тут знать? – разошелся Иса.. – Автоматы есть, гранаты есть. Сами возьмем все, что захотим. До русских станиц два дня ходу. Налетели, загрузили машины, русаков постреляли – и обратно! А то с бензина одни Гареевы бабки стригут, нам крохи отстегивают. Пацаны вон на «мерседесах» разъезжают...

– Сейчас уже нет, – Малик поправил возбужденного односельчанина. – Если только в Москве.