Из четырех его сыновей ни один не пошел служить в полицию: все четверо поступили в университет. К тому времени Макклоски уже перерос по званию своего родителя, став лейтенантом, а потом и капитаном. Но учить сразу четырех сыновей, чтобы при этом они ни в чем не знали отказа, становилось все труднее, и о Макклоски пошла недобрая слава. Букмекеры на его участке вынуждены были откупаться от закона куда дороже, чем в других районах Нью-Йорка. Макклоски теперь откровенно называли хапугой, но сам он не видел в том ничего предосудительного. Раз полицейский департамент не платит своим сотрудникам достаточно, чтобы они могли должным образом содержать семью, кто-то это должен компенсировать. Ведь он обеспечивал защиту от всякой шушеры в пределах зоны влияния и не раз рисковал собственной жизнью, вступая в бой врукопашную или с оружием в руках против матерых преступников. Он сделал мирным свой уголок города, и — черт побери! — неужели жалкая сотня в конверте, которую ему вручали еженедельно, была слишком большой платой за покой и безопасность?
Он был всем доволен и ни на что не жаловался — каждый сам кузнец своего счастья.
С Бруно Таталья Макклоски связывали теплые отношения. Бруно посещал колледж с одним из сыновей полицейского капитана, а когда открыл ночной клуб, все семейство Макклоски получило возможность бесплатно любоваться длинноногими красавицами в кабаре и запивать это зрелище коктейлями. Правда, такие визиты наносились Бруно не часто, он сам, как правило, на Рождество присылал бывшему школьному товарищу и его родителям нарядное приглашение — и тогда уж отводился лучший столик, к которому подводили знакомиться самых ярких знаменитостей эстрады, даже голливудских кинозвезд, если они присутствовали.
Разумеется, в ответ Макклоски оказывал Бруно мелкие услуги. Надо, скажем, принять в бар на службу кого-то, кому работать в кабаре запрещено — какой-нибудь девчушке, зарегистрированной в полиции как проститутка, или вылечившемуся наркоману, — Макклоски помогал в таких случаях с дорогой душой.
Он имел манеру придуриваться, делая вид, что до него не доходит истинная ситуация. Для чего ему вникать в намерения клиента? Пришел к нему Солоццо с просьбой снять охрану с больницы, где лежит Корлеоне, — Макклоски в мыслях не имел полюбопытствовать, что да зачем. Он спросил лишь: сколько? Солоццо назвал сумму в десять тысяч. Капитан полиции мгновенно понял, что почем, но колебаться не стал. Корлеоне — один из самых матерых мафиози, у которого связей больше, чем у самого Капоне. Избавить от него страну значило сделать доброе дело, кто бы это ни сделал. Но деньги в любом случае — вперед.
Он все выполнил по-честному, тут у Макклоски имелись принципы: он человек слова. Поэтому звонок Солоццо, тревожно сообщившего, что перед больницей на посту стоят двое ребят Корлеоне, буквально разъярил капитана. Он все сделал по-честному, посадил людей Тессио, отозвал детективов, а теперь ему же придется возвращать десять тысяч Солоццо. Десять тысяч, которые он уже, между прочим, зарезервировал на образование внуков. Можно понять, в каком бешенстве он был, когда поднял руку на Майкла Корлеоне.
Тем не менее все кончилось благополучно, а сделка обернулась еще более выигрышной. Встретившись еще раз с Солоццо в ночном клубе Татальи, они заключили новый договор. Макклоски опять не стал вникать в суть дела, не задавал вопросов — ответы он знал заранее. Единственный вопрос, который он себе позволял в таких случаях, касался оплаты его труда. В том, что есть риск для него самого, у Макклоски и мыслей не было. Неужто найдется в Нью-Йорке такой идиот, который замыслит убийство полицейского капитана? Самые отчаянные головорезы ведут себя тише мыши, когда их лупцует самый мелкий и ничтожный полицейский чин. Убивать полицейских не только бесполезно, но и вредно. А если в ответ в полиции начнут пристреливать бандитов десятками при попытке к бегству или за сопротивление при аресте, — что тогда?
Макклоски собрался, он был готов. И почему ж все так сложно вокруг? Вот недавно в Ирландии сестра его жены скончалась, а до этого долго болела раком, так что одно лечение стало им всем в копеечку. А теперь еще похороны! И старым родственникам Макклоски тоже порой нужно помогать: с их овощной фермой, где растет один картофель, особо не разбогатеешь. Он подкидывал им на бедность, а когда случалось гостить у них в Ирландии на каникулах, к капитану и его семейству относились примерно, как к монаршей чете. «Этим летом опять можно будет съездить туда, — подумал Макклоски мимоходом, — ведь война кончилась, и с деньгами все складывается, как по писаному».
Выходя, он сказал дежурному, где будет, чтобы знали в случае чего. Секрета из своих встреч с Солоццо капитан не делал — может, это его осведомитель. Он вышел из конторы, прошелся пешком до поворота и там остановил такси. Солоццо уже ждал его.