Крестный отец

— Возможно — сгоряча, на первых порах, — перебил его Солоццо, — но его надо образумить. За мной стоит семейство Таталья, а остальные кланы постараются не допустить открытой вражды. Кому нужна война, если она вредит делу? Если же мы договоримся с Санни, даже старые друзья дона не станут вмешиваться.

Хейген молча смотрел на собственные руки. Солоццо продолжал вкрадчиво и настойчиво:

— Дон так и так уже утратил прежнюю силу. Вот ведь — позволил застать себя врасплох. То, что он взял в советники тебя, а не сицилийца, тоже сильно повредило ему в глазах других семейств. В открытой войне Корлеоне просто раздавят. Но проиграют от этого все, и я сам в том числе. Политические связи семейства Корлеоне для меня важнее даже, чем деньги. Поэтому я и прошу — поговори с Санни, чтобы удалось избежать крови.

Хейген пододвинул фарфоровую чашку, показав, чтобы плеснули еще.

— Попробую, — сказал он, — но убедить Санни будет трудно. А ведь есть еще Люка Брази. Люку не остановит даже Санни, учтите. На вашем месте я остерегался бы встреч с Люкой.

Солоццо ответил спокойно:

— Это уж моя забота. Ты только позаботься о Санни и других сыновьях дона. Скажи им, что сегодня мои ребята запросто могли пришибить и Фредди, но не сделали этого, потому что я строжайше запретил им. Я совсем не стремлюсь обострять дело. Так и скажи: Фредди остался жив только благодаря мне.

Хейген наконец-то почувствовал себя уверенней, убивать его явно не собирались, да и держать в качестве заложника тоже, Почувствовав облегчение, Том в то же время покраснел от стыда. Солоццо, наблюдавший за ним, все понял. По змеистым губам «турка» скользнула неясная улыбка.

Мозги Хейгена стали работать. Как ему следует поступить? Его убьют только в том случае, если он откажется быть посредником. Но Солоццо хочет от него, собственно, только честного изложения дела, а ведь именно это и должен сделать в подобном случае любой советник, Кроме того, Хейген понимал правоту Солоццо во многих вопросах. Во всяком случае, войны между Корлеоне и Таталья надо постараться избежать, как бы дорого это ни обошлось. Правильнее всего для семейства Корлеоне было бы с почетом похоронить дона и, скрепя сердце, поладить с Солоццо. Когда-нибудь все равно подвернется случай сквитаться с ним.

Собравшись с мыслями, Хейген поднял глаза. «Турок» улыбался, казалось, он следил за ходом мыслей Тома. И тут Хейгена больно ударило удивительное спокойствие Солоццо. Он не мог быть так спокоен, пока рядом бродил Люка Брази. Или они купили бездействие Люки? Что случилось с Люкой Брази? Хейген вспомнил, что в день переговоров с Солоццо дон вызывал к себе Люку и долго беседовал с ним наедине. Но сейчас невозможно было осмыслить все сразу. Главное, выбраться из этого логова под надежную крышу дома в Лонг-Бич — семейную крепость Корлеоне.

— Я сделаю, что смогу, — сказал он Солоццо. — В ваших словах есть логика. Возможно, сам дон одобрил бы компромисс при подобных обстоятельствах.

Солоццо закивал головой с полным удовлетворением.

— Замечательно, — подытожил он. — Я и сам не терплю крови. Я человек дела, а кровь всегда обходится слишком дорого.

В этот миг прозвонил телефон, и один из мужчин за спиной Хейгена потянулся к аппарату. Послушав, он произнес отрывисто:

— Хорошо, передам.

И, повесив трубку на место, зашептал что-то Солоццо. Хейген наблюдал, как помертвело лицо «турка», а глаза налились яростью. Он тоже похолодел от тягостного предчувствия. Солоццо в задумчивости скользнул по нему взглядом, и Хейген понял, что свобода его отдалилась, а смерть подошла совсем близко.

— Старик остался жив, — сказал Солоццо. — Схлопотал пять пуль в свою сицилийскую шкуру и хоть бы хны. Не повезло, — развел он руками, подтверждая покорность судьбе. — Нам обоим не повезло, — сказал он Хейгену.

ГЛАВА 4

Когда Майкл Корлеоне подъехал к отцовскому дому на Лонг-Бич, дорога оказалась перегорожена тяжелой стальной цепью. Восемь прожекторов ярко освещали полукруглую площадь между домами, где скопилось не менее десятка автомобилей.

Цепь охраняли двое парней, не знакомых Майклу.

— Кто таков? — спросил один из них с сильным бруклинским акцентом.

Майкл представился. Из ближайшего к дороге дома вылез мужчина и внимательно оглядел его.

— Младший сынок дона, — подтвердил он. — Пропустите, я сам провожу его.

За ним следом Майкл вошел в отцовский дом, охраняемый еще двумя незнакомыми стражами. Они молча посторонились, впуская Майкла.

И дом, как показалось ему вначале, был полон чужих людей. Только в гостиной Майкл увидел тех, кого знал, — жену Тома Хейгена Терезу, курившую в закаменелой позе на диване, и толстяка Клеменцу, разместившегося с другой стороны. Перед Терезой на кофейном столике стоял стакан с виски. Лицо Клеменцы ничего не выражало, но он весь взмок от напряжения и дочерна измочалил во рту сигару.

Увидев Майкла, Клеменца поднялся к нему навстречу, сочувственно протягивая руку для пожатия и говоря:

— А мать в больнице, у отца… Но, даст Бог, все обойдется.