Крестный отец

Люси сходила в ванную, и Юлиус, несмотря на ее отчаянные протесты, осмотрел ее тщательнейшим образом. У него на квартире имелся полный набор инструментов. Приступив к работе, он сейчас же перестал воспринимать Люси как любовницу, задумчиво хмурил брови, рассматривал ее, будто муху под микроскопом. Люси почувствовала себя униженной, но он, завершив осмотр, звонко чмокнул ее и сказал рассеянно:

— Впервые в жизни сегодня я работаю ради собственного удовольствия.

Потом бережно прижал ее к себе, еще раз поцеловал и завершил:

— Все будет великолепно, хорошая моя. Тем более, что в результате я сам удостоверюсь лично. Это станет событием в гинекологии, и я, пожалуй, сочиню даже статью в научный журнал.

Его неизменная нежность и добрая усмешка в конце концов сокрушили застенчивость и страх Люси, которые терзали ее поначалу. Чтобы успокоить ее, Юлиус даже стащил с полки стоявшую на самом верху толстую медицинскую книгу и стал показывать ей описания аналогичных случаев в медицинской практике, подчеркивая, что хирургическое вмешательство дает полное излечение. Люси с интересом рассматривала иллюстрации и слушала его рассказы.

— А прежде всего — общее здоровье организма, — деловито объяснял он ей. — Несвоевременно принятые меры могут привести к нарушению ряда других функций. Стыд и срам, когда врачи из-за старомодной щепетильности уклоняются от лечения подобных вещей, оставляя бедных женщин наедине со своими невзгодами и неприятностями.

— Ох, довольно, Юлиус, — взмолилась наконец Люси. — Хватит об этом. Давай сменим пластинку, прошу тебя.

Увлекшийся темой Юлиус сразу же почувствовал, как измучена Люси, и понял, что она продолжает стесняться открывшейся ему тайны. С точки зрения врача это было пределом глупости, но он уже слишком близко принял ее в свое сердце, чтобы не огорчаться ее огорчениями и не стараться избавлять ее от любых неприятностей, Он сказал:

— Ну, теперь, когда я заглянул в мрачные бездны твоих секретов, я готов открыть тебе свои. Помнишь, ты спрашивала меня, что я делаю в этом курортном городишке, будучи «одним из самых блестящих и молодых хирургов Востока», — иронически процитировал он газетную публикацию о себе самом. — А все дело в том, что я — специалист по абортам. Этой практикой добывает себе пропитание добрая половина моих коллег, но я имел неосторожность попасться с поличным. Могло кончиться совсем худо, но выручил меня старый друг, доктор Кеннеди — мы когда-то с ним вместе были интернами. Он вообще человек чрезвычайно порядочный и честный. Насколько я понял, Том Хейген, которому доктор Кеннеди в чем-то помог, не знаю уж, в чем, заверил его, что в любое время доктор может рассчитывать на ответную услугу. Чтобы вытащить меня, доктор Кеннеди обратился к Тому Хейгену. Все обошлось: обвинение с меня сняли, в покое оставили. Но медицинская Ассоциация уже успела включить мое имя в свой «черный список», так что я остался без работы. Поэтому Семья Корлеоне приютила меня здесь. И надо сказать, я не зря ем свой кусок: эти птички из варьете то и дело «залетают». Впрочем, делать им аборты совсем нетрудно, если они приходят вовремя, не труднее, чем хозяйке вычистить сковородку. Самый страшный производитель в Лас-Вегасе — Фредо Корлеоне. С того времени, как я здесь, от него забеременели пятнадцать девиц. У меня даже иногда появляется мыслишка побеседовать с ним по-отечески на мужские темы. Тем более, что трижды он лечился от венерических заболеваний, а раз обратился по поводу заражения сифилисом.

Юлиус прервался. Он специально говорил с ней об этом так откровенно, хотя не имел привычки распространяться о профессиональных делах, чтобы Люси пришла к выводу: у других людей, у того же Фредо Корлеоне, например, которого она хорошо знала и немного остерегалась, бывают тайны куда более постыдные, чем ее.

— А с тобой все просто, — продолжал он, возвращаясь к волновавшей их обоих проблеме. — Представь себе, что внутри есть кусочек резинки или эластика, который растянут. Если отрезать часть, остальное сократится и станет упругим и эластичным. Вот и все.

— Я подумаю, — сказала Люси, но в действительности она уже полностью отдалась на волю Юлиусу, доверяя ему больше, чем себе самой. Но задумавшись, вдруг спросила:

— Это будет дорого стоить?

Юлиус сдвинул брови:

— У меня здесь необходимых условий нет, да это и не моя специфика. Но в Лос-Анджелесе живет один приятель, который очень котируется в подобных делах, и операционная у него — в специализированной клинике. По сути дела, он практикует на кинозвездах, когда они начинают тускнеть и пытаются вернуть себе молодость, подтягивая кожу на лице или подрезают мышцы на груди. Но для того, чтобы мужчины продолжали относиться по-прежнему, внешних эффектов мало. Так что Фридрих Келнер натренировался, можешь не сомневаться. А поскольку он мне тоже кое-чем обязан, надеюсь, операция ничего не будет стоить, во всяком случае, денежном исчислении. Я в свое время сделал для его девочек не один бесплатный аборт. А знаешь, сколько голливудских красавиц прошли через ту операцию, которая так пугает тебя?