Крест. Иван II Красный. Том 2

   — Вишь вот, князьям и иным мирским людям дозволяется вдругорядь жениться, а мне пришлось даже приход оставить... И всё из-за покойного владыки Петра, он эдакий порядок установил.

   — Не дозволялось попам жениться второй раз и до него, — возразил Прокоша.

   — Да, не дозволялось, но разрешалось остаться на церковной службе в миру. А мне, вишь, пришлось в монахи постричься.

   — Ну и правильно, а то как бы ты, вдовый батюшка, принимал исповедь у жёнок да девок — негоже...

   — Эт-то да, однако же я всё думаю: может, есть большая некая истина в том, что запрещено священникам вдругорядь жениться? Может, и мирским людям это не во спасение, как думаешь? Отчего же им не воспретил второй брак святитель Пётр? И веришь ли ты, Прокоша, что правду мы с тобой в свиток занесли про то, что на гробнице святого Петра исцелился сухорукий и прозрел слепой? Может, тот, кто сказал нам об этом, не в себе был, а мы и поверили?

Прокоша постригся в монахи ещё отроком, ни разу не раскаялся в этом, с благоговением относился к монастырским старцам, безусловно верил в святость высших церковных иерархов, а тем более не мог допустить каких-либо сомнений в отношении чудотворца Петра. Ему было жаль Мелентия, он не мог его осуждать, зная его горестное прошлое, и сейчас только посоветовал мягко:

   — Может, тебе, брат, к духовному отцу пойти? Прямо сейчас? Откройся ему в греховных сомнениях своих, а я покуда один буду писать.

   — Схожу, беспременно схожу, я и сам собирался, прямо сейчас, — кротко согласился с юным своим товарищем седовласый монах.

Прокоша сдунул высохшие песчинки тёртого кирпича. Мелентий подложил новый лист пергамента.

   — Пиши, пиши... Может, и через сто лет кто прочитает и узнает, какой великий брак был на Москве. Пиши, — повторил с сожалением, — а я пойду покаюсь, взыщет с меня духовник беспременно, покарает наложит епитимью, так что уж пока один за двоих неси послушание.

Мелентий ушёл. Прокоша, не вставая из-за столешницы, обдумывал и повторял про себя слова, прежде чемположить их на пергамент. Может, и вправду через сто лет будут читать, должно поэтому писать безгрешно и внятно.

Летописцы в своих погодных записях не очень глубоко вникали в политику князей и церковных иерархов, но старательно отмечали всякие бытовые подробности. В каждом княжестве в своды заносились главным образом события местные, а из тех, что свершались у соседей, брались самые впечатляющие. Именно таким заинтересовавшим всех, а не только Прокошу с Мелентием событием стал брак велик на Москве. Да и то, шуточное ли дело — сразу три князя, три брата справили свадьбу.

Князь великий Семён женился вдругие, у князя Феодора Святославичя поял княжну Еупраксию; такоже и брятья ею князь Иван, князь Андрей, и вси три единого лета женишася.

2

Её с детства называли Знадебкой. Маленькая коричневая родинка на правой щеке, из-за которой получила она прозвище, не портила миловидности её лица, а если и была эта знадебка недостатком, то лишь единственным, который князь Иван знал за Шурой Вельяминовой. Она жила в Кремле в соседнем с великокняжеским дворцом богатом доме тысяцкого Протасия и росла вместе с княжескими детьми. Вместе с ними ходила в монастырскую школу познавать азы грамоты, счета, философии, врачебной хитрости, астрономии, риторики, глаголания иноземными языками. И конечно же забавлялись все княжеские и боярские отпрыски тоже одними забавами.