— Слушайте, вот вы — человек, привыкший к тому, что ваши фотографии помещали в газетах, что вас всегда окружала толпа… Должно быть, вам этого здорово недостает, а?
— Да как вам сказать… Дело в том, — добродушно ухмыльнулся Зиммель, — что я лентяй. Для меня эти тренировки — хуже смерти. А такая вот служба…
Кер засмеялся.
— Так, так… Теперь, будьте добры, приведите эту женщину.
— Есть, комиссар. — Зиммель лихо повернулся и вышел; лицо его сияло. Кер усмехнулся ему вслед. «Молниеносный Зиммель», подумал он. «Эберт и Штреземан, Гесс и Зиммель…» Где они теперь? В конечном счете остаются лишь трезвые и спокойные. Пять лет назад он сидел на трибуне и аплодировал Зиммелю. Сегодня Зиммель — в подчинении у комиссара Кера. Как низко падают сильные мира сего!
Кер слегка рыгнул и, жуя остаток сигары, вернулся к досье Веглера. Он пробежал глазами страницу и нахмурился. То, что там было написано, могло хоть кого сбить с толку.
Вот, не угодно ли: казалось бы, немец, жена которого погибла от английской бомбы, должен ненавидеть англичан. А Веглер пытался подать им сигнал.
Вторая неувязка. Если сын служил в эсэсовских частях, значит отец был тщательно проверен гестапо. Сколько бы партия ни твердила о своем неизмеримом уважении к рабочему классу (Кер про себя подсмеивался над этим), она поступала совсем наоборот, когда речь шла об отборе людей для СС. В организацию коричневых рубашек мог вступить каждый — поэтому-то ее и низвели до уровня группы «Зимней помощи». Желая создать надежный отряд преданных до последнего дыхания бойцов, партия всегда предпочитала сыновей фермеров, банковских конторщиков и прочих в том же роде потомству людей, которые когда-то могли быть в рядах красных. То, что Рихарда Веглера, сына рабочего, допустили в части СС, служило рекомендацией не только молодому человеку, но и его отцу. Если только тут нет какой-нибудь ошибки! Это надо будет тщательно проверить.
Поведение. Скромен; не читает ни книг, ни газет.
По крайней мере хоть от этой бабенки он что-нибудь узнает. Веглер, видно, обхаживал ее; быть может, уже и спал с ней. Должна же она была что-нибудь за ним заметить, если только это не тупая деревенская корова (что тоже весьма возможно — Керу везло на такие случаи).
Кер на мгновение задумался. Веглер был членом профсоюза. Разумеется, во времена республики все рабочие состояли в профсоюзах. Следовательно, быть может, это кое-что и значит, а быть может, и нет. Он стал читать дальше.
Кер пожевал окурок и со вздохом захлопнул папку. Нельзя сказать, чтобы досье Веглера проясняло дело. Но посмотрим, сутки ведь еще только начинаются.
Дверь приоткрылась. Зиммель просунул голову в щель, вопросительно приподняв брови. Кер кивнул.
— Фрау Линг! — пролаял Зиммель. Женщина вошла, и он, быстро отступив назад, захлопнул за собой дверь.