Крест и стрела

— Ладно, — быстро сказал он. — Я приду к вам в больницу. Но не сейчас. После завтрака.

— Пастор, откладывать нельзя, — нетерпеливо возразил Цодер. — Я уже вам сказал: Баумер придет в восемь.

Фриш покачал головой.

— Я должен явиться к завтраку как всегда. Сегодня ночью всех моих соседей по бараку допрашивало гестапо. И каждый смотрит на другого с подозрением. Если я не явлюсь, им покажется это странным.

— Сколько времени займет завтрак?

— Пятнадцать-двадцать минут. Я потороплюсь. В случае каких-либо расспросов — меня опять беспокоит та болезнь.

— Понимаю.

— Я хочу повидать Веглера. Это возможно?

— Не знаю. Это опасно.

— Я не спрашиваю вас об опасности.

— Зачем вы хотите его видеть?

— Это я скажу вам потом.

— Ладно, посмотрим. Я не знаю, придет ли он вообще в сознание.

— А он выживет?

— Состояние его не так плохо. Но он слишком долго не приходит в себя. Подозревается повреждение черепа, хотя наружных следов нет.

— Пока, доктор.

— Вы наверняка придете?

— Да.

Фриш повернул к столовой; Цодер глядел ему вслед. Неподалеку эсэсовцы выстраивали отряд рабочих с лопатами. Офицер что-то приказывал им. Цодер не слышал его слов, но знал, в чем дело: они готовились к налету английских бомбардировщиков. Крысы принялись рыть норы! Цодер неслышно засмеялся от удовольствия. В мозгу его вдруг возникла фраза из библии, как часто случалось в последние дни. Тридцать лет он не открывал библию, но сейчас тайком читал ее каждую ночь. Ветхий завет был проникнут гневом, и это ему нравилось. Хорошо бы тряхнуть этого эсэсовского офицера за плечи и выпалить ему в лицо:

«И господь услышал слова ваши, и разгневался, и поклялся, говоря: „Никто из людей сих, из сего злого рода не увидит доброй земли, которую я клялся дать отцам вашим…“».

«Нет, это не совсем логично, — весело подумал про себя Цодер. — Но подходит. Очень подходит. Они еще все испытают на своей шкуре, эти волки».

Внезапно он помрачнел. Ведь к Веглеру это не подходит. Веглер путал все карты. Да, к Веглеру это не подходит. «О, будь ты проклят, Веглер! — подумал он. — Почему ты не сыграешь в ящик? Тогда вес было бы в порядке. Твои прусские предки ждут тебя, свинья!»

Внезапно, словно марионетка, которую дернули за веревочку, он повернулся и торопливо зашагал к больнице.

4

6 часов 40 минут утра.

Сестра Вольвебер подняла голову и близоруко прищурилась на входящего Цодера. Она вытирала Веглеру лицо влажным полотенцем.

— Я вам нужна, доктор? — спросила она.

— Да. Я хочу начать обход, — ответил Цодер. — Пошли. Быть может, у меня будут распоряжения.

— Что вы, доктор, — кротко возразила она, — почему вы нарушаете распорядок? Сейчас не время обхода. Сейчас время завтрака. Обход в половине восьмого. Ведь так было всегда.

Ухмыльнувшись, Цодер низко поклонился.

— Ваше высочество, — сказал он, делая вид, что заикается от робости. — Если будет на то ваша милость, дозвольте объяснить: в восемь часов прибудет партийный руководитель Баумер. В семь часов придет человек с трещиной в прямой кишке — срочный случай. У нас война, мы должны уметь справляться с непредвиденными трудностями. Наше отечество в опасности! Хайль Гитлер! Идете вы или нет?

— Хайль Гитлер. Иду, иду, доктор. Извините.

— Сначала проверьте его пульс.

— Только что проверяла, доктор. Пульс — сто двенадцать, температура — тридцать восемь и одна, дыхание — двадцать четыре.

— И что же вам подсказывает арийская интуиция, ваше высочество? Не начинается ли перитонит?

— Вы смеетесь надо мною, доктор. Я ведь стараюсь выполнять свой…

— Положите ему на губы влажную марлю. Полагаю, никаких признаков сознания, иначе бы вы мне сказали.

— Лежит, как мертвый, доктор.

— Гм… Должно быть, мозговая травма, а? Иначе он бы уже скулил «дайте воды».

— Я тоже так думаю, доктор. Скотина! Он этого не заслужил. Ему следовало бы умереть от жажды. Пусть бы хоть помучился за свое злодейство!

— Совершенно верно, совершенно верно. Пусть расплачивается за грехи — как я.

— Как вы, доктор?

— Разве вы не замечали? — Он подошел к ней ближе. — Боли в спине. Вы хотите сказать, что я удачно скрывал их от вас?

— У вас болит спина, доктор? Я не знала…

— Ладно, ладно, будто вы не были замужем. В молодости я много шалил, сестра. — Он ущипнул ее за щеку. — Теперь, конечно, расплачиваюсь. Я уверен, оба ваши сына…

— Убирайтесь! — сказала она, хлопая его по руке. — Вы просто идиот!

— Как-нибудь ночью, ваше высочество, — сказал он, подмигнув, — как-нибудь ночью, моя красавица, я постучусь к вам в дверь. Мы заберемся в вашу непорочную постель — я и мой шанкр… — Цодер вышел из палаты. — Пошли, моя голубка.

Сестра Вольвебер улыбнулась, покачала головой и, кряхтя от ломоты во всем теле после бессонной ночи, пошла за ним с тазиком в руках. Закрыв за собой дверь и увидев на середине коридора длинную, тощую фигуру Цодера, она с гордостью подумала: «Да, он сумасшедший, но какое беззаветное внимание к пациентам! Какое счастье служить отечеству под руководством такого человека!» Тяжело переводя дух, она поспешила за ним.