Крест и посох

— Задержите ее. Чуть-чуть осталось, — еле сумел вымолвить священник, видя, как посох начинает буквально на глазах выходить из студня. В тот же миг спохватившийся волхв, собрав остаток сил, вначале преломил об эту тварь меч, затем, ухватившись за посох, всем телом навалился, чтобы вогнать его обратно. Почти сразу к нему подскочила Доброгнева, щедро вкладывая всю свою небольшую силу. Однако все было тщетно. Тварь легко раскачивала обоих вместе с посохом и, наконец, выдавила, вытолкнула столь сильно мешающую ей палку из своего тела. Чуть помедлив, она продвинулась, дрожа и сотрясаясь всем телом, в темный угол, но тут поднялся на ноги Константин и, видя, что еще одно-два мгновения и амеба исчезнет без остатка, прохрипел зло:

— Эй ты, скотина тупая, А меня-то забыла совсем. — И, утерев ладонью кровь с лица, щедро брызнул ею на тварь. Та остановилась, будто недоумевая, почему вдруг оказался жив тот, ради которого она чуть не лишилась своего существования, слегка заколебалась в нерешительности, но затем, храня верность долгу, вновь отважно ринулась на очередной приступ.

Однако едва она проползла через подвал и робко, почти нежно коснулась ноги Константина, как все время кричащему от боли отцу Николаю удалось-таки сорвать запястье левой руки с гвоздя. Крупные капельки крови тут же стали часто-часто падать на землю, издавая еле слышимые шлепки. Священник с силой махнул окровавленной рукой в сторону Константина. Вновь стало больно, но вместе с тем непереносимо радостно при виде шкуры твари, пузырящейся нездоровым буро-зеленым цветом на тех местах, куда попала человеческая кровь. Его кровь. Нежить вмиг оставила все попытки обхватить человека, тут же убрала свои щупальца и вертелась клубком, не понимая, что же на сей раз вызывает такую непереносимую боль.

Отец Николай улыбнулся, блаженствуя, и с силой, мстительно — чувство, что и говорить, недостойное истинного священнослужителя, но он непременно на следующей неделе отмолит сей грех — вновь резко махнул рукой в сторону мечущегося в растерянности комка студня. И опять он испытал чувство болезненного сладострастия, граничащего с садизмом, едва лишь представил, как мучается она, если столь явно извивается и корчится. «Еще один грех, да уж ладно, отмолим вкупе с предыдущим».

— Не нравится? — еще шире стала улыбка и старательнее бросок.

После пятого по счету попадания крови комок превратился в крохотное слизистое пятно, которое шестой взмах руки уничтожил окончательно. На радостях он решил перекреститься, но правую руку по-прежнему удерживал гвоздь, а креститься левой — негоже и думать, и, грустно уставившись на радостно бросившихся к нему волхва и Доброгневу, отец Николай как-то обиженно и совсем по-детски пожаловался им:

— Хотел перекреститься, ан глядь, а правая рука, как и прежде, пригвождена. Плохо-то как.

Поначалу они растерянно переглянулись от таких слов. Не обезумел ли человек? Но потом поняли, что все в порядке, и, придя в умиление от столь крохотного несчастья, разом засмеялись.

— Ха-ха-ха, — звенела переливчатым колокольчиком Доброгнева.

— Хе-хе-хе, — вторил ей хрипловатый голос волхва.

— Хо-хо-хо, — присоединился к ним через минуту сочный баритон князя.

Отец Николай сокрушенно обвел весельчаков глазами, полными печальной укоризны, — мол, почто над чужой бедой смеемся? — но вдруг неожиданно для самого себя искренне присоединился к общему дружному хору.

* * *